Сказание о граде Ново-Китеже

Митьша умирал. Дыхание было знойным, прерывистым и хриплым. При каждом вздохе на губах его лопались кровяные пузырьки. Лицо его стало маленьким и узким, слиняли крупные веснушки, пропали смечгша ямочки на щеках.

– Зачем выпустили его отсюда? – спросил шепотом капитан и осуждающе вздохнул. – Не могли с пацаном справиться.

– Не заметили мы, какой убежал, – ответил Истома.

– А я подумала, что вы его позвали, – добавила Анфиса. – Вижу, свечу взял.

– Я хотел с ним бежать, Анфиса схватила меня и не пустила, – прошептал Сережа, бледный, помертвевший от горя. Его ресницы слиплись от беспрестанно лившихся слез.

Внезапно, чем-то напуганный, он подбежал к столу, на котором лежал его друг, и закричал высоким, рыдающим голосом:

– Митына, ты не умирай!.. Слышишь, не умирай, пожалуйста! А то и я с тобой умру!

Митьша улыбнулся и закивал головой часто и виновато: прости, мол, Серьга, умираю…

А Сережа кричал не переставая, кричал отчаянно, жалобно, тоненько, будто Митьша уходил далеко-далеко:

– Митьша, не надо!.. Не надо… не надо!.. Он припал лицом к лицу Митьши и вдруг понял, до конца потрясение понял, что умер Митьша, его милый, верный друг.

Виктор взял Сережу за руку, посадил рядом с собой на скамью и крепко обнял. Сережа судорожно вздрагивал плечами, рыдал, уткнувшись в грудь брата.

– Сначала отец, потом и сын. Конец корню кудреванковскому, – прошептал бледный как мел Истома.

Капитан сморщился, будто проглотил что-то с трудом, и поднялся наверх, в церковь. Он выбежал на улицу, в тайгу, принялся бешено стаскивать в кучу сухой валежник и поджег его.

Здесь и нашли его Косаговский и Птуха, тоже поднявшиеся наверх. Здесь же было решено немедля двинуться в город, чтобы ночь не застала их в тайге.

Глава 9 «ГОВОРИТ МОСКВА!»

…Весть ворвалась, что мира нет отныне,
Что мирная окончилась пора.
Зовя нас в бой за русские святыни,
Нам битву возвестили рупора.

Вадим Шефнер, «Два года»

1

Детинец был забит посадскими. Снова попрятались, затаились верховники и уцелевшие стрельцы. К мирским бросились толпой, окружили, радостно кричали, хлопали по плечам, по спине. Будимир кинулся обнимать капитана.

– Степанушка, сокол ясный! Словно из-под земли появился, хлебна муха!

– Угадал. Из-под земли и появились.

– Не говори, знаем. Дверь в подныр мы нашли, а под землю не пошли. Заблудиться побоялись.

– Из подныр а никто не выходил?

– Вышли трое. Один мирской незнакомый, а два знакомца наших: Остафий и поп Савва.

– Где они? – подскочил к Повале мичман.

– Такого стрекача задали! Остафий так спешил, что и шапочку свою атласную оставил. В тайгу утекли, не иначе.

– Поп Савва предал нас, – сказал капитан. – Натравил на нас братчиков под землей. Двери им открыл.

– Найдем! Я уже послал в тайгу лесомык, – заверил его Волкорез.

– А когда вы Детинец снова захватили?

– Ночью. Вас шли выручать. Знали мы, что в соборе вы безвыходно засели. Перед этим всем посадом Кузнецким щиты железные ковали, против скоропалительных мирских пищалей. В соборе они стоят. Поди посмотри. Чаю, не просадят их пули из мирских пищалей, – с гордостью закончил Будимир.

Хотел капитан сказать, что жестяные эти щиты винтовочные и пулеметные пули без труда просадят, но вообразил, как весь Кузнецкий посад гремел тяжелыми ударами молотов, как хрипло, с надсадой дыша, то и дело прикладываясь запаленно к ведру с водой, ладили кузнецы спасительные щиты, чтобы идти под их защитой на выручку мирских друзей, и сказал уверенно:

– Какой разговор! Ясно, не просадят! – И добавил растроганно: – Спасибо вам, друзья. Не бросили нас в беде.

– За что благодаришь, хлебна муха? Во второй раз мы Детинец голыми руками взяли. Навалились всей силушкой, а Детинец пустой. Защитники его или разбежались, или под перины попрятались…

2

Капитан приказал отправить подводы к «Николе на бугре», привезти оттуда оружие и канистры с бензином. А затем началась перетряска Детинца. Верховников и десяток уцелевших стрельцов заперли в Пыточную башню. Искали и платину, свозимую с приисков в Детинец, но не нашли. Верховники хитро ее спрятали, придется поговорить с ними. Нашли и Нимфодору. Старица, всеми брошенная, возлежала в своем гробу, вдребезги пьяная, и орала молитвы. Около гроба, под рукой, стояла бутылка ликера. Сунувшегося к ней посадского она огрела подсвечником и обругала совсем не божественными словами.

К вечеру капитан собрал на совет всех вожаков Ново-Китежа. Пришла на совет и Дарёнка. Она сидела рядом с Птухой.

Собрались вожаки в посадничьих хоромах, в комнате Колдунова, а задолго до собрания пробрались сюда Сережа, Юрятка и Тишата. Они крутились около колдуновской рации. Убегая, Колдунов растоптал в лепешку передатчик (поэтому Ратных не смог передать на Большую землю сообщение о ново-китежских событиях), но приемник в спешке повредил не серьезно, лишь порвал кое-где провода. Орудуя своим чудо-ножом, Сережа принялся за ремонт приемника, подвинчивал, зачищал, сращивал.