Сказание о Раде и Алексее

И молитвы иными иногда становились. Будто – всё те же слова, но они – словно песня души к Богу возносятся! И – будто Бог рядом! Правда, не всегда так получалось, но всё чаще Присутствие Божие незримое окутывало Любовью и Покоем!

Всё чаще молитва, творимая в сердце, – словно оживала!

Однажды зимним морозным днём тишина звенящая заполнила пространство – и Алексей увидел Свет Сияющий!

Какое это было чудо!

Тишина была наполнена Присутствием Божиим Живым. В этом нельзя уже было усомниться!

Но это продолжалось не долго. И вновь сие состояние вернуть Алексей не сумел, как ни пытался.

Рассказал Алексей старцу про то.

А старец Николай ему в ответ говорит:

– Прикосновения Святого Духа чудесные – изменяют нас, но не сразу и не навсегда… Вот мне – десять лет нужно было трудиться, чтобы испытать сие. А ты вот – и два года не прошло, как тишину и теплоту сердечную познал! Вот и благодари Господа за Милость сию!

Благодарная душа легко в смиренном состоянии пребывает! Гордому же – смирение тяжко даётся!

Благодари Бога за всё! Через то – спасение от гордости и смирение обретать станешь!

Глава четвёртая:

Староверы

Однажды в скит пришла женщина с тремя малыми детьми. Измождённая, с глазами полными отчаяния и страха, она едва держалась на ногах от усталости. Одного младенца, привязанного к груди платком, она придерживала руками, двое других детей – мальчик и девочка лет 6-7, сами цеплялись за её одежды.

Пред старцем Николаем она на колени упала, детям тоже велела… Они, покорно встали рядом с матерью. Младенец заплакал слабенько, словно уже отчаялся своим плачем добиться чего-нибудь. Женщина передала дитя дочке. Девочка привычно взяла младенца и, укачивая, стала приговаривать: «Уймися, уймися, тихо ты…».

А женщина подняла на старца полные страха глаза и запричитала:

– Покрести нас в веру свою! Спаси нас! Духовник наш, батюшка Калистрат, всех пожжёт, а коли не он, так стрельцы пожгут. Спаси деток: невинные они!… Не учёная я – говорить… Мы – веры старой, что от Христа и Апостолов была… Прости, коли не так сказываю… Нас, как еретиков, слуги антихристовы пожечь пришли… А наш духовник Калистрат сказал, что сам всех – с молитвами – спалит, чтобы не бежали больше, а сразу – ко Господу на Небеса… А я спужалась, не за себя, за деток: малые ещё!…

– Где становище ваше?

– Вверх по реке… Полдня оттудова бежали…

Старец вдруг поднялся резко. Подошёл к Алексею. Изменившимся от напряжения внутреннего голосом произнёс тихо:

– Разумеешь ли, что происходит?

– Да…

– Так беги, останови безумцев! Беги, что есть сил! Христос – с тобой!

… Старец благословил Алексея.

Уже выходя, Алексей слышал вновь спокойный и ласковый голос старца:

– А ты погодь, милая, отдышись, с колен-то поднимитесь! Нечего вам уже бояться, спасены будете!

* * *

Алексей бежал по бездорожью, ветки хлестали по лицу, ноги вязли то в песке, то в болотистой почве, мокрые полы одежды монашеской мешали, цеплялись за ветви, путались в ногах…

Алексей остановился, чтобы отдышаться и подвязал полы верёвкой. Но дыхание восстановить не смог. Казалось, что внутри всё горит и вырывается наружу раздирающим горло сиплым хрипом, а сердце бьётся где-то в гортани…

Он побежал вновь из последних сил…

Молил Иисуса – и бежал…, бежал…, бежал…

… А потом он увидел огромный столб чёрного дыма за поворотом реки. До Алексея донеслось с порывами ветра пение молитв. Потом всё это переросло в крики ужаса и боли… Зарево взметнувшегося к небу пламени… После крики стали стихать…

Алексей выбежал за поворот и понял, что опоздал…

Вдали на холме догорал сруб, в котором, видимо, погибли уже все….

Стрельцы, покидая становище староверов, поджигали по дороге оставшиеся постройки… Всё окутывали клубы чёрного дыма…

Алексей упал на колени и молился.

Отчаяние, усталость, невыносимая боль от всего этого происходящего ужаса!

«Иисусе, почто допускаешь сие? Как изменить всё это?»

После Алексей поднялся на холм.

Он долго смотрел на пепелище, где заживо сгорели люди:

«Кто поджёг? Их старейшина – своих…, заживо…, женщин…, детей малых…? Или стрельцы-каратели – во исполнение указа? Да какая разница – кто?… Одни люди, в Иисуса верующие, обрекли на мученическую смерть других, в Иисуса же верующих… Как такое возможно?!»

В скит Алексей вернулся уже затемно. Он шатался от усталости. От опустошённости внутренней было так, словно ослеп душой… Пусто и темно внутри… Как жить? Как молиться?

– Не успел…, – он прошептал это едва слышно, а может и вовсе не прозвучали слова, лишь пошевелились растрескавшиеся в кровь губы.

Но старец Николай и так всё понял.

Утешать не стал. Сказал с ласкою в голосе:

– Умойся! Из ведра весь окатись, надень чистое! Помолись и ложись спать!

Алексей послушался.

Вылил на тело ведро воды… Она словно обожгла холодом тело, но после стало вроде бы полегче… Потом надел чистое…

Молиться он больше уже не мог, спать – тоже…

Алексей снова пошёл к старцу Николаю, который сидел во дворе у маленького костерка. В единственной их общей келье спали женщина и её дети, которых сегодня, видимо, уже окрестил старец.

Алексей сел рядом.

Молчали долго.