Сказание о Раде и Алексее

Алексей смотрел на языки пламени и всё думал о тех, кто сегодня погибли в огне…

Попробовал он себя представить на их месте: «Убоялся бы смерти за веру – или нет? Как знать о том, пока смертный час не приблизился и не прошёл сего испытания сам – пред Богом?»

Потом, всё же, не выдержал и заговорил:

– И прежде знал, что крестят насильно староверов, что с мест – поселения сгоняют, что казнить могут тех, кто к ереси других склоняют… Но, вот так…

– Ты, сынок, не казни себя, что не поспел. Нет страха в смерти тел… Души-то – бессмертны! Страшно лишь о тех, кто других на смерть обрекают!

Сколько мучеников за веру во Христа – смерть приняли!… Вот мы их святости теперь поклоняемся!…

А двуперстием ли креститься или тремя перстами – то людское, мирское, так я полагаю.

Ты уже не застал время то, когда все двуперстием крестились. А я – застал…

Страшные беды людям раскол сей принёс! И много ещё бед принесут неразумие и жестокость человечьи, которые Волю Божию на свой лад толкуют.

– А Бог – зачем такое допускает?

– Не ведаю… Может надеется Бог, что образумятся люди, которым свобода воли дарована… И что не зря на Землю посылал Он Сына Своего Иисуса! Быть может, всё же, Учение Иисусово о том, что люди друг дружке братья и сёстры, что в любви к Отцу Небесному и к ближним своим жить они могут – не зря дано было человекам… Может быть, ждёт Бог, когда люди, видя такие ужасы, Учение сие Иисусово – исполнять станут…

Ладно, будет о том!

Много крови пролито было и немало ещё прольётся!…

– Так надо же что-то делать?!

– Много казнено было тех, кто пытались…

И я пытался, да и ты, вроде, тоже пытался…

Стрельцы ведь – указ царевны Софьи исполняют, а не просто так они по просторам безлюдным лесным становища раскольников ищут!…

Ты вот лучше подумай, какие бумаги Ефимии с детьми нам написать следует, чтобы не тронули их более…

* * *

На следующее утро старец Николай наполнил заплечный мешок Алексея всяким припасом съестным. Алексей даже с некоторой тревогой наблюдал за тем, как сильно опустели их закрома, потом словно «одёрнул себя», мысли грешные отогнал и порадовался щедрости старца Николая, который о себе и о нуждах своих не думал вовсе…

Старец велел проводить Ефимию с детьми в деревню и помочь обустроиться в каком-нибудь доме пустом.

Таких домов было там много, потому, как переселены отсюда были люди для работы на рудниках, где добывали железо и медь.

Пока они шли, Ефимия рассказала о том, что она – вдовая, что их духовник Калистрат велел сечь мужа её за непокорство. И засекли его до смерти…

Рассказывала она это спокойно так, обыденно, без слёз.

Объяснила, что в общине этой все в страхе жили.

Поведала после, что в общине другой – своей родной – где она до замужества жила, такого не было. Все с верой «спасались», дружно было и ладно меж людьми… А тут, у Калистрата в общине, все всего боялись. «Антихриста» – боялись, «конца света» – боялись, преследователей за веру – боялись, того, что в немилости у духовника окажутся, – тоже боялись…

А как она без мужа осталась, которого «прислужником дьявола» нарекли, то и вовсе страшной жизнь для неё с детками стала. Так она этого страха натерпелась, что бежать решилась.

А тут стрельцы пришли, бумагу какую-то указную прочитали. Выходило им, куда ни глянь, смерть неминучая… Вот и решилась она веру сменить и через это детей спасти.

Потом про веру новую стала спрашивать с осторожностью:

– Простит ли Господь, что переменила веру отцов и дедов? Помилует ли Он деток?

… Алексей успокаивал её, как мог.

В деревне помог дом выбрать покрепче…

Потом людям, которые вышли посмотреть, что тут происходит, сказал, что, Божьей Милостью, с ними рядом теперь вдова с детьми малыми жить будет. Сказал, чтобы помогали друг другу по-христиански. Ещё слова об Иисусе, о заповедях доброты говорить стал… Словно вспомнил, что когда-то речи пламенные произносил…

Его слушали молча… Увидел он взгляды… словно пустые да непонимающие… И замолчал…

Спросил, о том, не нужно ли чего от него кому-нибудь?

Написал два прошения тем, кто к нему обратились с просьбой помочь…

Идя обратно, думал Алексей о людях, что в деревне остались: нищие, неграмотные, и нет им дела никакого – до Бога!… Выжить бы, подати заплатить и не умереть с голоду – вот и вся их жизнь!… Да нужна ли такая жизнь? А жить они все хотят, словно из последних сил за существование своё такое горестное цепляются!…

«Вразуми, Иисусе, как же можно им помочь?» – с этой просьбой Алексей углубился в молитву и зашагал быстрее к скиту.

Там, словно огонь свечи пред иконой, ровно и спокойно сияла и согревала всё вокруг душа старца Николая. Рядом с ним – Алексею было легче переносить все испытания жизненные, словно маленький уголок «земли обетованной» создавал вокруг себя старец Николай своим спокойствием и глубиной веры своей – неколебимой в любых испытаниях.

Глава пятая:

О вере несокрушимой и о вере сокрушаемой