Сказание о распрях 2

Бренн же, держа сестру за руку и направляясь, куда глаза глядят, вдруг остановился, присел перед Васильком на корточки, провёл ладонью по заплаканному лицу девочки и сказал:

– Мы обязательно выберемся отсюда; обещаю. Как только я дойду до наших мест, я построю для нас с тобой дом. Я устроюсь на любую работу, чтобы ты не нуждалась ни в чём. Я сделаю всё, чтобы Василёк поступила в Высшую школу магии и волшебства.

– Разве есть такая? – Заметно оживилась девочка, округляя от удивления глаза.

– Я найду, – Улыбнулся ей в ответ Бренн.

Но на самом деле оптимизм Бренна склонялся к прозрачности – на что-то надо было жить, хотя бы первое время. На них махнули рукой, их больше не преследуют – но надолго ли?

Закутавшись в лохмотья, дабы их не спалило жгучее южное Солнце, дети продолжали бродить по городским улочкам в надежде на то, что какая-нибудь из них выведет их в безлюдные места. А уже оттуда, ориентируясь по звёздам, двигаться в северном направлении.

– Хочу, – Кивнула Василёк в сторону диковинных фруктов, проходя мимо базара – сегодня на площади устроили ярмарку; все купцы, все торговцы зазывали люд, расхваливая свой товар.

– У меня нет ни гроша, – Развёл, было, руками Бренн.

– А так нам не дадут? – Надула губки девочка.

– Не дадут, Василёк. – Вздохнул Бренн, продолжая держать сестру за руку.

– Иду на запах! – Нашлась вдруг девочка, и пошла вперёд, уводя Бренна за собой. – Если хорошо попросить – может, и перепадёт чего?

– Куда ты меня тащишь? Прекрати немедля. – Промямлил брат, но Василёк оказалась слишком упрямой, непоколебимой.

На базаре же чего только не было: и фрукты, и овощи, и специи, и целебные кустравы, и ковры, и дорогие ткани, и драгоценные камни! Также и звериный рынок, где в клетках томились самые разные забавные зверушки.

Народу на площади становилось всё больше и больше, и Бренн, мудрствуя лукаво, рассудил, что, если их всё-таки по-прежнему ищут – в толпе можно затеряться, и это раз; девочка очень хотела есть, и быть может, удастся подобрать с земли какое-нибудь завалявшееся яблоко, и это два. Ибо на кражу Бренн был готов лишь, в крайнем случае.

Василёк подошла ближе к той части базара, куда так стремилась изначально – се, стоит она пред корзинами самых разнообразных фруктов, что так освежают и бодрят в любой из знойных дней.

– Тё-ё-ё ето тако-о-е? – С превеликим интересом протянула Василёк, разглядывая невидаль, и жадно при этом облизываясь. – Тё ето, а?

Разумеется, она произнесла свои фразы на амулети (ведь восемь лет жила средь них) посему торговец запросто её понял, и, нагнувшись ближе, огромными ручищами начал доставать из каждой корзины по одному экземпляру, расписывая его достоинства.

– Это есть кокко, малыш, – Крутил на одном пальце торгаш большое, чёрное и очень тяжёлое яйцо. – Ежели разбить о камень, али само упадёт с пальмы, то получишь два горшочка белой водицы, прекрасной утоляющей жажду.

– Кока! Кокочка! – Ребёнок был счастлив и хлопал в ладоши.

– А вот это – пузис; видишь, пузатый какой? Оттого и пузис. – Держал в руках купец нечто похожее на тыкву. – Он очень полезный, а ещё из него можно сварить кашу.

– Беру! Беру! Всё заберу!

– Ну, а это – вкусладец, – Торговцу, чтобы поднять самый большой, самый полосатый, пришлось немного покряхтеть – фрукт был немногим меньше его самого – а он, торговец, был даже по сравнению с подрастающим Бренном просто огромен. – Вкусладец, – Повторил купец, – Потому что и вкусный, и сладкий.

Василёк уселась на вкусладец, как на гигантский пенёк, и не думала с него слезать; круглому же мячику – хоть бы хны, не издал и звука.

Далее пред глазами девочки предстали: аромат, покрытый твёрдыми жёлтыми чешуйками с шипами; кислик, дольку которого торгаш вложил в ладонь бесплатно, но ротик Василька при поедании немедленно скривился; грозди северного и южного богдара, имеющие светло-зелёный и глубоко-фиолетовый цвета соответственно; початки светлого и тёмного хляя, зёрна которого были спелыми, сочными и хрустящими одновременно; корень эрза – большой, как батат, формой, как баклажан, и цветом, как морковь; наконец, ягода королевская, корневика, надкусив которую Бренн тут же ощутил неповторимый вкус детства – м-м-м, Хризольда подавала на десерт её со сливками. Жили они небогато, но корневика на столе была всегда…

Торговец же, дав попробовать от каждого фрукта по кусочку, до последнего надеялся, что где-то рядом ходят-бродят родители этих оборвышей. Торговец не был жаден, но и в убыток себе трудиться не хотел.

– Что-нибудь, да купите, многоуважаемые. – Упрашивал купец. – Я пред вами и так, и сяк, а вы – никак…

Дети замерли.

– Ах, Василёк, Василёк, – Привстал на одно колено мальчик, аккуратно вытирая грязный от соков рот сестрёнки своим рукавом. – Что ли я не говорил тебе…