Сказание о Рокоссовском

Полетела новость по армейским проводам — из батальона в полк, из полка в дивизию, из дивизии в армию, из армий на КП командующего фронтом маршала Жукова: освобождена сестра Рокоссовского!

Жуков поднял телефонную трубку:

— Немедленно соединить со штабом 2-го Белорусского фронта.

Рокоссовского в штабе не оказалось, находился в войсках.

Жуков распорядился связаться с женой маршала!

— Сообщите Юлии Петровне, что освобождена сестра Константина Константиновича. Я сейчас посылаю офицера, который укажет ее местонахождение. Передайте мои лучшие пожелания маршалу,

...Когда вечером Рокоссовский вернулся из войск, его на пороге встретила уже пожилая женщина с усталым лицом, сквозь морщины и желтизну которого пробивались родные полузабытые черты. 

— Хеленка?!

— Я, я! — И заплакала: — Наконец-то!..

...Пройдет тридцать лет. На Гдынскую судоверфь имени Парижской коммуны приедет семидесятипятилетняя женщина. Она поднимется на трибуну и, как мать, благословит на долгую жизнь новое могучее судно, которому с любовью и уважением польские рабочие присвоили имя ее прославленного брата — Константина Рокоссовского.

ИСПЫТАНИЕ ПРОЧНОСТИ

Можно перечислить многие способы испытания и проверки металлов: на предел выносливости; на усталость прочности; на разрыв; на растяжение; на ударный изгиб...

Но как постигнешь все многообразие жизненных ситуаций, в которых подвергаются испытанию крепость сердца и души человека!

Много раз жизнь испытывала душевную силу и стойкость Константина Константиновича Рокоссовского.

Было и такое испытание.

Одним из человеческих и полководческих принципов Константина Рокоссовского было стремление сплотить вокруг себя работников штабов — будь то штаб дивизии, корпуса, армии или фронта, — всех командиров частей и соединений. Общительный и доступный, он внимательно прислушивался к советам и предложениям своих подчиненных, ценил и поддерживал дельную инициативу. Он умел сочетать воинскую субординацию с глубоким уважением к каждому человеку. И нет ничего удивительного в том, что его штаб всегда был дружным, надежным, работоспособным.

Таким был штаб Донского фронта, сложившийся и закалившийся в огне Сталинградской битвы. Вокруг командующего сплотились все руководящие работники: член Военного совета Константин Федорович Телегин, начальник штаба Михаил Сергеевич Малинин, командующий артиллерией фронта Василий Иванович Казаков, командующий бронетанковыми войсками фронта Григорий Николаевич Орел, командующий тылом Николай Александрович Антипенко...

Дружно, с полным взаимопониманием и доверием делали одно общее дело — громили врага — командующие армиями Павел Иванович Батов, Василий Степанович Попов...

После завершения Сталинградского сражения фронт, переименованный в Центральный, двинулся на запад, к центру России, где предстояла новая операция. Штаб фронта действовал почти в том же, сталинградском, составе.

В дни Курской битвы еще больше сплотился его коллектив. Обогащенные опытом минувших боев, изучившие друг друга, они действовали слаженно, четко, с верой в полководческий талант своего командующего.

Война продолжалась. Впереди новые бои. Фронт, теперь переименованный в 1-й Белорусский, освобождал белорусскую землю. Руководил боями на белорусской земле штаб все в том же составе.

Осенью сорок четвертого года стала особенно ясной победная перспектива войны. Впереди, за польской землей, уже трепетала в страхе гитлеровская Германия. 1-й Белорусский фронт стоял на главном направлении, был нацелен на Берлин.

Командующий фронтом Рокоссовский вправе был рассчитывать — и рассчитывал, — что именно его фронту будет поручена почетнейшая задача штурмом взять Берлин.

Да и кто об этом не мечтал в те дни! Мечтали все — и маршалы, и солдаты!

Нетрудно представить, какой подъем царил тогда среди бойцов и командиров фронта. Каждый верил, надеялся: «Буду в Берлине!»

Мечтал, надеялся и был уверен, что так оно и будет, и Константин Рокоссовский: «Буду в Берлине!»

...Однажды вечером в середине ноября, когда Рокоссовский находился в штабе 69-й армии, дежурный офицер пригласил его к аппарату ВЧ: вызывала Ставка.

У телефона был Сталин. 

— Товарищ Рокоссовский, вы назначаетесь командующим Вторым Белорусским фронтом.

Услышанное было так неожиданно, что Рокоссовский оторопел. Что произошло? Почему уже на последнем этапе войны, когда все помыслы и желания устремлены к Берлину, ему дают такое назначение?

Сказал откровенно, без дипломатии:

— За что такая немилость, товарищ Сталин? Почему с главного направления меня переводят на второстепенный участок?

Вопрос был прямой. Затянувшаяся пауза свидетельствовала, что Сталин не мог или не хотел на него отвечать с такой же прямотой и откровенностью.

Рокоссовский ждал. Рука, сжимавшая телефонную трубку, побелела от напряжения. Так внезапно, без видимой причины рушились планы, надежды...

После продолжительного молчания, словно не услышав вопроса Рокоссовского, Сталин сказал:

— Командующим Первым Белорусским фронтом назначается Жуков. Как вы смотрите на это?