Сказание о Рокоссовском

Когда вся подготовительная работа была проведена, созвали совещание, на которое пригласили командующих фронтами. Был доложен ритуал парада. Остался открытым один вопрос: кто будет принимать Парад Победы и кто будет им командовать?

Один за другим выступали маршалы и единодушно предлагали:

— Парад Победы должен принимать товарищ Сталин.

Сталин, по своему обыкновению, ходил по кабинету, слушал выступающих, хмурился. Подошел к столу:

— Принимающий Парад Победы должен выехать на Красную площадь на коне. А я стар, чтобы на коне ездить.

Мы все горячо стали возражать:

— Почему обязательно на коне? Президент США Рузвельт — тоже верховный главнокомандующий, а на машине парады принимал.

Сталин усмехнулся:

— Рузвельт — другое дело, у него ноги парализованные были, а у меня, слава богу, здоровые. Традиция у нас такая: на коне на Красную площадь надо выезжать. — И еще раз подчеркнул: — Традиция! — После паузы посмотрел на меня и на Жукова и сказал: — Есть у нас два маршала-кавалериста. Жуков и Рокоссовский. Вот пусть один командует Парадом Победы, а другой Парад Победы принимает.

***

Много приказов за четыре года войны прочитал Рокоссовский. Грозных в своей железной необходимости, радостных и вдохновляющих, исполненных гордости и благодарности, приказов открытых и совершенно секретных.

Но этот приказ он прочитал с чувством особого удовлетворения:

«В ознаменование Победы над Германией в Великой Отечественной войне назначаю 24 июня 1945 года в Москве на Красной площади парад войск Действующей армии, Военно-Морского Флота и Московского гарнизона — Парад Победы.

На парад вывести: сводные полки фронтов, сводный полк Наркомата обороны, сводный полк Военно-Морского Флота, военные академии, военные училища и войска Московского гарнизона.

Парад Победы принять моему заместителю Маршалу Советского Союза Жукову.

Командовать Парадом Победы Маршалу Советского Союза Рокоссовскому...

Верховный Главнокомандующий Маршал Советского Союза И. Сталин.

22 июня 1945 года».

Рокоссовский — что скрывать! — был польщен высокой честью командовать Парадом Победы. В этом была оценка его трудов.

Через двадцать лет он напишет:

«Победа! Это величайшее счастье для солдата — сознание того, что ты помог своему народу победить врага, отстоять свободу Родины, вернуть ей мир. Сознание того, что ты выполнил свой солдатский долг, долг тяжкий и прекрасный, выше которого нет ничего на земле!»

ЧТО СКАЗАЛ БЫ СЕРЖАНТУ МАРШАЛ

Поезд мчался по осиротелым полям Польши, мимо сожженных станций и полустанков Белоруссии, по возрождающейся Смоленщине. Среди немудреного солдатского багажа, который вез с собой сержант Степан Белкин, отправляясь в Москву на Парад Победы, была небольшая тетрадка.

Сидя у окна, Степан то перелистывал тетрадку, то пытливо смотрел в окно, стараясь вспомнить места, с боями пройденные еще в сорок четвертом.

В тетрадке, лежащей на коленях у сержанта, подклеены приказы Верховного Главнокомандующего. В этих приказах объявлялась благодарность войскам маршала Рокоссовского. А значит, и ему, Семену Белкину, лично.

Дальняя дорога в Москву. Есть время все вспомнить. И есть что вспомнить.

...На рассвете 3 июля сорок первого года воинский эшелон, в котором ехал Степан Белкин, подходил к Великим Лукам. Тогда он, да, верно, и никто во всем поезде, не знал, что в этом городе родился будущий генерал и будущий Маршал Советского Союза Рокоссовский.

Город был фронтовой. Прибывший артиллерийский полк с ходу вступил в бой. Вступил в свой первый бой и наводчик орудия Степан Белкин.

На Западной Двине артиллеристы упорно держали оборону, хотя враг уже на сто километров зашел в тыл и сжимал кольцо окружения. Орудие Степана Белкина в те дни было выдвинуто на прямую наводку. На виду у противника, под непрекращающимся пулеметным огнем работали артиллеристы. Пушка была исцарапана осколками и пулями, но наводчик стоял на своем месте, и снаряды метко и точно шли в цель.

Когда артиллеристы получили приказ отходить, то осталась свободной только одна дорога — через болото и густой лес. Падали измученные кони, немцы подступали все ближе и ближе, но пушкари сами впрягались в постромки и на себе тащили материальную часть.

Тянул свою пушку и Степан Белкин. Пот пополам с болотной жижей. Ржаной окаменелый сухарь на завтрак, обед и ужин. Бурлацкие лямки впивались в тело.

Но вытянули. Вышли в расположение наших войск. Снова заняли оборону.

Шла война. Жестокая. Тяжелая. Бои под Москвой, на Волге, у Орла...

Снова, но уже на запад, по болотам Белоруссии двигалось вперед орудие Белкина. На его боевом счету сотни истребленных гитлеровцев, множество уничтоженной вражеской техники.

В одном сражении из строя вышел весь расчет. Но орудие не замолчало. Белкин сам подносил снаряды. Сам заряжал. Сам наводил.

Май сорок пятого года сержант Белкин встретил в далекой Померании на берегу Балтийского моря. Его орудие стояло на взморье, нацелив жерло в морскую туманную даль, где еще бродили потерявшие все пристани корабли противника.