Сказание о 'Сибирякове'

В это время "Дежнев", набирая скорость и ведя огонь, двинулся в бухту Самолетную. За ним оставалась стена дымовой завесы, закрывающая порт. Вслед за "Дежневым" двинулся "Революционер", на котором уже вспыхнул пожар. Линкору пришлось оставить в покое порт и весь огневой удар обрушить на суда. Однако даже прямые попадания не останавливали их. Сколько мужества и самообладания нужно было иметь, чтобы выдерживать смертоносный шквал! Артиллерия рейдера почти в десять раз превышала по количеству и калибру все пушки советских судов и порта. Огромные снаряды, рассчитанные на встречу с броней, насквозь прошивали тонкие корпуса, пароходов и взрывались в воде уже с другой стороны. Но ни начавшиеся пожары, ни пробоины не заставили "Дежнева" и "Революционера" прекратить неравную дуэль.

Еремеев не сразу понял, что задумал командир "Дежнева". Только когда корабль начал разворачиваться бортом к рейдеру, все стало ясно. Орудия малого калибра не могли издали причинить вреда врагу. Поэтому Кротов, не задумываясь, пошел на сближение. На фашистском крейсере все чаще и чаще взлетали брызги разрывов.

* * *

Теперь Гурген хорошо видел фашистский линкор. Матрос, стиснув зубы, нажимал гашетки. Он досадовал, понимая, что его пулемет - слишком слабое оружие в таком бою, и радовался, когда на палубе рейдера всплескивались разрывы советских снарядов.

Дым повис над водой клубящейся черно-серой стеной. Тонунц увидел разложенные на борту судна дымовые шашки. Кротов стоял на мостике, его поддерживали под руку два сигнальщика. "Дежнев" дал задний ход, отошел от завесы, потом снова помчался к ней и вынырнул перед линкором уже в другом месте. На корме разорвался снаряд: из шести человек орудийной прислуги остались только двое - Никандров и Хайрулин. Их товарищи были убиты. Гурген бросил пулемет и начал подавать артиллеристам снаряды. Он уже не смотрел в сторону противника, все его внимание было сосредоточено на орудии и кранцах{19}, от которых он подносил боеприпасы. Шесть шагов туда, шесть шагов обратно.

И опять все утонуло в густой мгле. "СКР" спрятался за дымовым занавесом, чтобы внезапно появиться из-за него снова. Такой маневр хотя бы на время уберегал корабль от прицельных выстрелов. Гурген бросил взгляд на мостик, там никого не было. Это продолжалось какое-то мгновение, но вот из-за поручней поднялось несколько бескозырок, потом фуражка старшего лейтенанта Кротова. Сигнальщики держали его на руках, над собой, и он руководил боем.

- Что с командиром? - бросил Гурген пробегавшему мимо старшине Васенину.

- Руки и ноги перебило.

Старшина вдруг страшно вытаращил глаза и громко крикнул:

- Кранцы горят! Вынимай снаряды!

Он первым бросился к борту и начал вытаскивать из ящиков боеприпасы. Ему помогал Леня Кацман, матрос, друг Гургена еще по училищу.

- Тонунц, давай снаряды! - услышал Гурген голос Никандрова. Наводчик остался один у орудия - Хайрулин был ранен осколком в живот.

- Снаряды давай!

Гурген схватил ящик, подбежал к пушке, но поскользнулся в кровавой луже и упал. В это время палубу потряс страшный взрыв: один из кранцев разметало. Гурген почувствовал, как по ногам что-то ударило, словно бичом ожгло руку. Но сознания он не потерял.

- Снаряды давай! - снова закричал Никандров. - Ходить можешь?

- Могу, - ответил Гурген и, с трудом переставляя сразу потяжелевшие ноги, пошел за новым ящиком. Пронесли на носилках Васенина, заметил: одной руки у старшины не было. С трудом узнал окровавленное лицо Лени Кацмана...

- Уходит, уходит, гад! - кричали сразу несколько голосов.

Гурген не удержался на ногах и повалился на палубу.

- Уходит, слышишь, Тонунц! - услышал матрос над собой голос Никандрова. Наводчик поднял юношу на руки...

* * *

На палубе рейдера разорвались два снаряда береговой батареи. Шестидюймовки нащупали врага, он не выдержал и стал ретироваться, поставив дымовую завесу. Бой продолжался всего семь минут. Ненадолго хватило наглости у пирата.

- Николай Александрович, спешите к судам! Им нужна помощь. Организуйте вывозку раненых, - подбежав к пристани, сказал Минеев. - Фашисты не уйдут так просто. Вот увидите, захотят взять реванш. Надо смотреть в оба. И побыстрей уводите "Кару"!

- Старшина Анютин! - крикнул Еремеев. - Дмитрий Васильевич, включайте мотор!

Маленький катер помчался к пылающим пароходам. Они медленно отходили в гавань, ближе к острову. Пробоин было много. Рассчитывали, если не удастся их залатать, выброситься на мелководье.

На борту "Революционера" Еремеев застал картину последней схватки с пожаром. Люди победили огонь. Моряками руководил капитан Федор Дмитриевич Панфилов. Несколько дней он был тяжело болен. В начале сражения еще находился в своей каюте, отдавая распоряжения оттуда. После первых же попаданий каюта загорелась, выход через дверь оказался отрезанным. Тогда он вылез через иллюминатор на палубу и продолжал командовать.