Сказание о Старом Урале

После разговора Демидова с приказчиком Шанежкой тот вышел из дворца с побелевшим лицом. Прямо с порога своей избы Шанежка долго крестился на икону, повторяя про себя хозяйское предостережение: дескать, «коли не изловишь, почитай себя мертвецом». Перспектива отправиться на дно пруда с камнем на шее приказчику не улыбалась; посему новые нарочные отправились на поиски, сам же приказчик принялся допрашивать всех, кто проживал на околицах завода.

Вечером Демидов побывал на башне и покинул ее в состоянии холодного бешенства. Взгляд его мог, кажется, превратить встречного в камень. Во дворце он сразу прошел в брошенную Сусанной опочивальню, заперся там на ключ и остался в полном одиночестве.

4

На следующее утро Шанежка уже начинал терять надежду поймать Сусанну. Он засел в избе. Глушил свое горе брагой, но чем больше пил, тем сильнее страшился хозяйского гнева.

Днем, когда полупьяный Шанежка валялся в одежде на постели, обдумывая и отбрасывая один за другим планы спасения от неминуемого наказания, дверь избы отворилась, на пороге очутился караульный, а за ним следом шагнул за порог незнакомый чернявый мужчина в грубом, самодельном кафтане, кожаных обутках и с шапкой в руке.

Шанежка обругал караульного крепким словцом.

– Не видишь – прилег с устатку?

– Да вишь, вот чужой нашего хозяина допытывается.

– Ну и веди к хозяину. Он как раз его нынче гостинцем приветит!

– Да не старого хозяина, а молодого, Прокопа Акинфиевича. Сказываю, что нету его, а этот не верит. В драку полез, велит к тебе вести.

– Ладно уж, ступай к своим воротам.

Караульный вышел, а гость с немалым любопытством принялся осматривать избу. Шанежка одернул пришельца сердитым окриком:

– Чего по избе зенками шаришь?

– Как живешь, гляжу. Думал, в хоромы попаду – демидовский приказчик как-никак. А возле тебя, оказывается, не столько богатства, сколько грязи.

– Разговорился! Сейчас в шею вытолкать велю! Говори, по какой причине тебе, лесная морда, Прокопий Акинфич занадобился?

– А вот и занадобился. Доложишь – не пожалеешь. Он-то знает, зачем я сюда явился.

– Скажи, какой скрытный! Знать, давно по зубам не получал. Могу угостить.

– Попробуй. Только сперва богу помолись. У меня кулак свинцовый, говорят. А я тебе, чать, не демидовский.

– Ишь ты, какой прыткий. Говори, к кому приписан?

– Осокинский.

– Кем у заводчика маячишь?

– Рудознатцем.

– Будет врать-то. С эдакой харей рудознатцем себя навеличиваешь!

– А харя тут ни при чем. Ваш-то Мосолов харей на благородного смахивает, а кушвинскую горку проморгал.

– Не бойся. Нашей будет.

– Не поздновато ли тянетесь?

– Отвяжись ты от меня, лешачина. Зачем, спрашиваю, тебе молодой хозяин понадобился?

– Дело есть к нему.

– Опоздал со своим делом. К старому теперь иди. Молодой с неделю как в столицу укатил.

Мужчина нахмурил брови и в сердцах даже сплюнул.

– Тьфу ты, эка пропасть! Обошел, вишь, обманом меня, значит. Одно слово – Демидов!

– Чего плетешь?

– То и плету, что обманщик ваш хозяин. Посулил два рублевика за услугу. Я ему ту услугу оказал, а он, вишь, меня обманул.

– Это какую же такую услугу ты, лешачина, мог молодому хозяину оказать? Будет врать-то!

– А вот и не вру. Дорогу ему на нашу заимку указал, на Пужливой речке. Денег у него тогда с собой не было, вот и велел мне в Невьянск за ними притопать.

Шанежка сел на постели. От удивления у него даже рот распахнулся настежь. В его отуманенной голове блеснул некий луч надежды...

– Зачем же ему эта осокинская заимка понадобиться могла?

– Про то он ничего не баял. Но сам-то я кумекаю, что старик ваш, верно, посылал туда сына насчет нашего медного богатимства дознаться.

– Когда ты его на заимку водил?

– Да вот уж боле двух недель нынче. Хворал я, потому и запоздал явиться. Вот тебе и рублевики!

– Шибко ли охота тебе рублевики обещанные получить?

– А то нет?

Шанежка шагнул было к пришельцу, но тот с опаской попятился.

– Саданешь ежели, сам сдачи получишь.

– Не врешь ли мне, дьявол нечесаный?

– А чего врать-то?

– На какую заимку молодого хозяина водил?

– Да к Егорке Сычу.

– Знаю. Он теперича с кем там живет?

– Как придется. В летнюю пору с ним мужики-сторожа живут, медную руду остерегают. А зимой больше вдвоем с девкой. У вас, я слыхал, тоже какая-то девка убегла?

– Тебе-то какое дело? Осокинским назвался, а про демидовское дознаться норовишь? Обещанные рублевики от меня получишь.

– А мне все одно, кто бы ни отдал.

Шанежка кинул на грязный стол два серебряных рублевика.

– Подбирай живо да мотай с завода. Лишнего при людях не болтай.

Пришелец не заставил себя поторопить. Спрятал деньги поглубже и ушел из избы.

Однако слова пришельца сильно взволновали Шанежку. Бражный хмель улетучился. Что мог искать Прокопий на заимке Егора Сыча? Дело показалось приказчику подозрительным, но гадать он ни о чем не стал, решил поскорее навестить заимку и узнать от Сыча, зачем наведывался к нему молодой Демидов. На заимку задумал отправиться с мужиками, отнюдь не будучи уверен, что его визиту Егор Сыч обрадуется. О своем замысле Шанежка пока поостерегся докладывать Демидову.

* * *