Сказание о страннике

— Я просто объясняю, что мы оба с безграничной признательностью благодарим вождя за гостеприимство, — чуть позже сказал наёмник, — и что наше пребывание здесь было верхом блаженства, но завтра утром мы отправляемся в Умерт.

«Умерт! Ты ничего не путаешь? Я в Умерт не собираюсь!»

Гэп бросил взгляд на вэттеров, стараясь понять их реакцию. Все шло наперекосяк. Как ни странно, Энглариэль, судя по его ответу, был вполне удовлетворен услышанным.

— Что он сказал? — спросил Гэп. Улыбка тронула губы наёмника.

— Он говорит, что все обдумал и хочет пойти с нами.

— А-а.

* * *

Совет проходил тяжело. Из-за того, что Мафусаил переводил все, что говорил Энглариэль, Энглариэль — слова своих военачальников, а четверо вэттеров говорили одновременно, пытаясь друг друга перекричать, особого понимания не наблюдалось. К тому же Гэп (досадуя на себя и не понимая, как мог хоть на миг поверить в иной исход) осознал, что его все равно никто не слушает. И верно, Мафусаил, видимо, не стал утруждаться переводом слов оруженосца. Поскольку все пререкались между собой, ничего толком решить не могли.

По сути, вопрос был прост: Энглариэль признавал, что Дроглир представляет собой подлинную угрозу для всего Линдормина, в том числе и для его страны, хотя ни он, ни кто-либо из его народа ни разу не видел и до сего дня не слышал о рограх. Он обеими руками за то, чтобы поднять армию из лучших стражников и охотников и выступить вместе с Мафусаилом в поход против Дроглира, — теперь, когда казалось маловероятным, что отряд Нибулуса уцелел.

Выяснилось, что за время, пока Мафусаил был здесь, в Сайне-Трегве, он подробно рассказал Энглариэлю об их походе, о Дроглире и о битвах между рограми и Лигой Фасцеса. Он также в самых волнующих подробностях живописал Мелхас и земли Дальнего Севера. Своим красноречием наёмник наверняка превзошел величайших из ныне живущих скальдов — раз сумел зажечь в сердце вэттера столь жгучую страсть к приключениям; теперь тот с дьявольским упорством был намерен собрать армию и, подобно героям древности, лично ворваться в ворота Утробы Вагенфьорда.

Гэп никак не мог понять, сознает ли Энглариэль всю серьезность угрозы или же просто загорелся мечтой о подвигах. Каковы бы ни были мотивы вэттера, очевидно, не все его военачальники изъявляли согласие: намерения сайиена явно озадачили их не меньше, чем Гэпа.

Гэп никак не мог понять, зачем Мафусаил — здравомыслящий в общем-то человек — наплел вэттеру всю эту героическую чепуху. И не просто наплел, а сознательно его раззадорил, набив впечатлительную голову вещами, которые вэттер скорее всего не мог в полной мере осознать. Судя по тому, что Гэп успел увидеть, вэттеры жили обособленно — наивный, неискушенной народец с очень простыми ценностями. Он мрачно поглядывал на наёмника, так легко разболтавшего их секрет. Надо полагать, Мафусаила вполне устраивало происходящее.

Во время короткого перерыва, когда принесли перекусить, Энглариэль отвел непокорных военачальников в сторонку и надавал каждому таких затрещин, что Гэпу захотелось проделать нечто подобное со своим товарищем.

— Зилва, — начал он, не зная точно, как разговаривать с соратником бывшего господина, — ты что, на полном серьезе собрался втянуть вэттеров? Их же это не касается.

— Не касается? — возмутился Мафусаил, и Гэп осознал, что опять зашел слишком далеко (причем, едва успев сделать первый шаг). — Ещё как касается! Или ты думаешь, что Зло из Мелхаса пройдет мимо, помахав им ручкой?

— Вообще-то нет, — признал Гэп, чувствуя, что эсифский воин вот-вот задавит его авторитетом, — но вряд ли от вэттерской армии будет... то есть, они же...

Гэп замялся — вот всегда так, стоит ему попытаться донести мысль до вышестоящего!.. Э-эх! Живя у лесного великана, юноша посмеивался над своей былой услужливостью, его злило и одновременно удивляло, каким ничтожеством он когда-то был. Теперь, когда всё опять вернулось на круги своя...

Гэп вспомнил шахты, пещеру йордисков, перенесенные испытания... и поймал на себе презрительный взгляд Мафусаила. Его охватил гнев.

— Они не видели ничего, кроме своего леса, и когда попадут в переделку — а они попадут, потому что за ними не стоит толох пеладанов — думаешь, вэттеры справятся? Да они понятия не имеют о нежити, о рограх... не говоря уже о ледяных полях и обо всем остальном!

Наконец-то он набрался храбрости и посмотрел прямо в глаза наёмнику. Ай да Гэп — вот молодчага! Но то, что юноша прочитал во взгляде Мафусаила, привело его в смятение: там не было ни раздражения, ни интереса. Эсифский воин вообще едва ли его слышал. Точь-в-точь как родители Гэпа: то же рассеянное выражение, тот же взгляд, который говорил не просто о нежелании слушать — наёмник не потрудился хотя бы сделать вид, что слушает.

В одном Мафусаил все же отличался от родителей Гэпа: юноша отчего-то был ему нужен. Медленно, явно пытаясь скрыть раздражение, воин повернулся к оруженосцу.

— Я уверен, что, вопреки твоему мнению, они куда лучше могут о себе позаботиться. Ты не очень-то в них веришь, потому что судишь по внешности...