Сказание о странствии и путешествии по России, Молдавии, Турции и Святой Земле. Том первый.

На Фоминой седмице, во вторник, стали отправляться на корабль. Ударили в колокол, и собрались все братия в собор. Вынесли главу святого великомученика Пантелеимона, отпели молебен, и стали прикладываться к мощам и святым иконам. Игумен и духовник стали нас благословлять. И сделался со мной удар: не мог я больше вынести скорби, что прощаюсь со Святой Горой Афонской, прощаюсь с возлюбленными моим отцами и с братиею, прощаюсь с моею дражайшею матерью, святой обителью. Вывели меня под руки игумен и духовник, и со слезами меня уговаривали; и пришли к морю, стали садиться в лодку. И я у всех святых отцов моих и братий лобызал руки и ноги, и потом сели в лодку; и я со всею братиею простился, и просил их святых молитв.

170. Плач и рыдание мое о Святой Горе Афонской

Потом поехали на корабль; и много я плакал и прощался. «Прости, Святая Гора Афонская, Богородичен святый доме, со всеми своими прекрасными пустынями! И ты прости, возлюбленная моя мати, святая моя обитель русская, породившая меня совершенным монашеством! Прости меня и святой великомученик Пантелеимон со святителем Митрофаном! Вы будьте мне хранители и поспешники! Прости, возлюбленный мой духовный отче Арсений! He увижу я больше твоих святолепных седин и равноангельного пресветлого твоего лица. И вы простите все, святые отцы и братия и пустынножители! Уже не увижу ваших постных лиц, не услышу больше ваших душеполезных наставлений; уже не буду ходить по вашим пустынным дорожкам. О, лучше бы мне было, ежели бы я не приходил к тебе, Святая Гора Афонская! Лучше бы мне было, ежели бы я тебя не видал! He терпел бы я такой горести. Думал ли я, что буду в животе моем разлучаться с тобою, Святая Гора Афонская? Бывало, когда во сне увидишь, что вне тебя нахожусь, и то весь день находишься в скорби и унынии; а теперь уже не во сне, но яве от тебя разлучаюсь. Ох, увы мне, паче всех окаяннейшему! Сколько тысяч монахов живут в тебе, Святая Гора, и все пребывают в спокойствии! Только одного меня изгнала! Знать, я паче всех грешнее? О, кто бы мне теперь дал источники слез: плакал бы я день и ночь, и рыдал бы о множестве грехов моих! Еще восплачу, еще возрыдаю, еще возглаголю к самой Госпоже и Назирательнице Горы Афонской, ко Пречистой Владычице, Деве Богородице Марии. О Владычице, благодарю за Твои неизреченные милости и благодеяния! С какою Ты милостью меня приняла в Свой святой жребий, в Святую Гору Афонскую! Как Ты меня приветствовала! О Владычице, каким великим старцам определила меня под руководство! О Владычице, какими Ты меня упокоила местами! Сперва дала место – уединенную пустыню, колибочку; и жил я как в раю, един со единым Богом, и довольствовался всеми телесными потребами; потом определила место лучше прежнего, в богатую келию, к духовному отцу и братии; еще, о Владычице, ввела нас и посадила в великую царскую обитель, ко многому братству, и совершенно нас упокоила. Наконец, Владычице, сподобила меня постричься в великий иноческий ангельский образ. А после всех Своих милостей и благодеяний, о Владычице, как жестоко меня наказала, что вдруг меня всего лишила, и от всего отлучила! Или я паче всех согрешил пред Тобою, Владычице? Или я паче всех прогневал Твое благоутробие? Но аще и согрешил пред Тобою, и прогневал Тя, Владычице, моими великими грехами: то почто меня не наказала во Святой Горе Афонской? почто не послала на меня великой скорби и тяжкой болезни? Егда проживал во Святой Горе Афонской: всякими утехами меня утешала, и ни единой скорби и болезни на мя не посылала; но вдруг меня отлучила, чего я не ожидал, ниже когда помышлял. Видно, Владычице, несодеянное мое видеста очи Твои. Видно, Ты, Владычице, знала, что у Тебя в гостях гощу? За то Ты меня паче прочих любила, и все Свои милости на мя излияла, и ни единой скорби на мя не посылала, но только угощала и утешала, и упокояла всяким упокоением телесным и душевным! О Владычице! каково мне теперь быть, всего того утешения и упокоения лишенному, еще от Святой Горы Афонской отлученному? О Владычице! не до конца на меня прогневайся, ниже во век наказывай меня; но паки возврати мя здрава; паки приведи мя в сие тихое и небурное пристанище! Сие меня утешает, сие меня подкрепляет, что не вовсе отлучаюсь от Святой Горы Афонской, но аще продлятся дни мои, – паки возвращусь, как голубица к Ноеву ковчегу, и аз во свою святую обитель!» Мой же товарищ много меня уговаривал. А послан был со мною другой монах, младой, родом болгарин, знающий говорить по-гречески и по-турецки. И тако отцы наши проводили нас с честью, и приехали на корабль; и я устремил свои очи на свою святую обитель, и прощался, и обливался горькими слезами, что уже я разлучился с ней, и Бог знает, буду ли жив или нет, возвращусь ли, или нет. Буди во всем воля Божия!

На сем месте оканчиваю часть сию. Кто хощет узнать мое путешествие из Святой Горы, да прочтет следующую часть. Аминь. Богу нашему слава.

Сия часть написанием окончена 1848 г., августа 1 дня.

Конец второй части.