Сказание о веере миров

— Все там же, — прошептал Никита. — Не могу выйти в эйдос, стены чем-то пропитаны… ненавистью, скорее всего заколдованы. Стоит только раскачать нервную систему, начинается жуткий мыслепрессинг. Но мы не на Земле.

— Это я и сам понял, сила тяжести чуть меньше.

— Нет, я хотел сказать, мы не на планете с темпоралом, аналоге Земли, мы вообще на другой планете. Может быть, в Солнечной системе, может, у другой звезды.

Озадаченный Такэда переступил с ноги на ногу.

— Если так, удрать отсюда на Землю невозможно.

— Подожди с выводами, я сейчас отдохну и попытаюсь еще раз. — Сухов закрыл глаза и расслабился.

Стоял он так минут пятнадцать. Потом глубоко вздохнул и начал играть мышцами, как бы массировать их изнутри, сначала на руках, на груди, спине, потом на животе и ногах. Еще раз вздохнув и не отвечая на взгляды Толи, напрягся весь так, что превратился в статую атлета с мышцами, готовыми лопнуть от напряжения. И вдруг оделся с ног до головы в сетчатый ореол голубого свечения. С жестким металлическим стоном лопнули стержни, державшие скобы с зажатыми в них запястьями. Никита упал на колени, но тут же поднялся и, продолжая светиться, подошел к Такэде. Взялся за стержень.

Лицо его было не бледным, а как бы прозрачным, сквозь кожу проступил даже рисунок вен, и Толя ощутил невольно холодок страха, встопорщивший кожу на затылке. С треском стержень сломался, за ним второй. Ни слова не говоря, Никита повозился со скобами, выдернул из них штифтовые замки и лишь после этого сел на пол, в изнеможении прислонившись спиной к стене. Свечение втянулось в его пальцы, уши, нос, волосы, кожа сделалась гусиной, шершавой и холодной.

— Отличная работа! — сказал Такэда бодрым голосом. — Жаль, что не могу предложить тебе шампанского.

— Сейчас, — невпопад и невнятно ответил Никита; глаза его ввалились, потемнели, но продолжали мерцать упрямым пламенем. — Это экстрарезерв всего-навсего, Весть не работает, нет подпитки. Нам бы только выбраться отсюда.

— Нам бы только день простоять да ночь продержаться… — пошутил Толя словами Мальчиша-Кибальчиша. Присел рядом и положил прохладную ладошку на лоб друга, затем начал массировать ему мышцы шеи и плеч.

— Кайф! — пробормотал Никита, благодарно улыбнувшись. Закрыл глаза, расслабился. Через несколько минут встал, походил по камере, прикладывая к блокам стен ладони и прислушиваясь к чему-то, потом кивнул на два из них один над другим.

— Кажется, выход здесь. Попробую открыть.

Проделав ту же процедуру с «настройкой» организма, Сухов снова оделся в голубую сеточку из «электрических» искр, уперся ладонями в стену и застыл так. Такэда вдруг с ужасом увидел, что ноги танцора погружаются в каменную плиту пола, как в пластилин! А руки — в каменный блок стены! Раздался протяжный скрип, громадный многотонный камень сдвинулся и пополз, пока не рухнул с грохотом вниз, за стеной, открывая лаз. В ту же секунду погас свет.

— Ник, ты как? — повысил голос Такэда, не видя свечения вокруг тела танцора.

— Нормально, — отозвался Сухов, тяжело дыша. — Я на пределе, работай теперь ты. Там дальше коридор…

— Темно, ни зги не видать, придется на ощупь…

— Стоп! — Никита твердой рукой отстранил готового влезть в дыру Такэду. — Нас никто не сторожит, кумекаешь?

— Ну и что?

— А то, что эта тюрьма предотвратит любой случай побега и без участия охраны. Здесь полным-полно ловушек и неприятных сюрпризов. Отдохну и пойдем, я вижу в темноте лучше, чем ты.

Восстанавливал силы Никита недолго, понимая, что надо спешить. Один за другим они выбрались в коридор, достаточно широкий, чтобы в нем разошлись два человека, но сырой и скользкий от какой-то плесени на камнях. Впечатление создавалось такое, что здесь давно никто не ходил, хотя воздух в коридоре был достаточно свеж.

— Мне кажется, ты выбрал запасной выход, — полушутливо сказал Такэда.

Голос его породил стиснутое не камнем, а, скорее, стеклом дребезжащее, шипучее эхо. Такое же эхо возбуждали в коридоре и осторожные их шаги, хотя узники шли босиком, практически бесшумно.

— Лабиринт, — сказал спустя некоторое время Никита. — Мы петляем… стоп! Здесь яма в полу.

Через яму неведомой глубины пришлось прыгать: первому Никите, потому что он видел коридор и чувствовал опасность, потом Такэде, который преодолел препятствие почти так же идеально.

Через следующую яму решили не прыгать, а обойти ее по карнизу и едва не поплатились: на середине Сухов ступил на подавшийся под ногой камень, и тут же из стены на уровне груди выскочило длинное лезвие, рассекающее пространство, словно косой. Никиту спасли чутье и реакция, Такэду — рост: лезвие прошлось буквально по его волосам, срезав клок на макушке.