Сказание о верном друге. Тайна седого тугая

— Пусть молчит, — сказал Пулат, — мы все сами знаем… Он подслушал в Чиназе тайну про лачужку и про захоронку и решил нам помешать. В самую первую ночь в Чиназе, когда шел разговор о захоронке, о том, чтобы разыскать ее, я заметил, что кто-то в кустах прячется. Думал сначала, это Михаил Никитич, а это вот он был, Феофанов. Подслушал тайну и испугался, как бы мы не разыскали эту лачужку. Вот и крался за нами, как вор. Ночью лодку продырявил, а мы ее починили. Потом хотел столкнуть ее в воду, чтобы она уплыла, — механик Шарип помешал. Его следы на песке, конечно, были, только такие же, как от наших босых ног. Он знал, что в лачужке спрятаны документы беляков, но вместо помощи хотел помешать их разыскать.

— Врешь ты! — Серега сердито глянул на Пулата, — Я за братаньку боялся, думал, как про бульдог дознаются, из армии прогонят.

— Рассказывай сам, — приказал Степан Никитич.

— А чего рассказывать? Тот бульдог все одно не стреляет.

— Какой бульдог? Что ты мелешь?

— У братаньки спрашивайте. Я ничего не знаю, моя хата с краю.

— Зачем ты продырявил лодку?

Серега молчал.

— Чужую фуражку зачем взял?

— Это его фуражка, вернее, его брата, — вмешался Пулат снова. — Твоего брата Петькой зовут или Павлушкой?

— Петькой, — подтвердила Нюся. — А ты откуда его знаешь? Он уже полгода как в армии.

— Так на фуражке написано: «П. Феофанов» — Петр Феофанов. Надпись расплылась, но все же с трудом разобрать можно. Из-за этой надписи он и твою капитанку стащил — думал, Петькина, да буквочек не нашел… Петька в лачужке раньше побывал и уронил свою фуражку в яму, когда нашел и присвоил себе чужой револьвер — бульдог. А капитанку из ямы достать не сумел и поручил Сереге…

— Не поручал он, я сам. Боялся: как про бульдог дознаются, из армии его прогонят… Я тот бульдог могу добровольно отдать.

— Где револьвер? — строго спросил Степан Никитич.

— В сараюшке, под крышей.

— Как же ты столько дней жил один? — с непонятной Пулату жалостью в голосе спросил Серафим Александрович.

— А вот так. Мы привычные… В бурю чуть не сгорел: костер ветром раздуло.

— Ага, — подтвердила Нюся, — мы с Радькой дальний пожар в тугае видели…

— Ну, ты даешь, Пулханчик! — восхищенно воскликнул Радик, когда взрослые ушли, прихватив с собой Серегу. — Как Шерлок Холмс!

— Никакой не Холмс, — смутился Пулат. — Просто я в дневник все записывал, а потом думал.

— А как ты, Пулханчик, про надпись догадался, ведь там, на капитанке, только чернильные пятна были?

— Вон на том тополе, возле каменистого бугра, недавно, с полгода назад, вырезаны инициалы «ПФ». На фуражке я тоже разобрал в расплывшемся пятне «П» и дальше «Ф»… А как только ты сказала «Феофанов», меня будто током ударило, точно там было «П. Феофанов» написано. Неспроста он фуражки воровал, думал: как найдут надписанную фуражку брата, так и догадаются, что это они пистолет присвоили. Он же не знал, что Макар ничего про пистолет не рассказывал, а только про захоронку.

— Ну, теперь вы убедились, что мое волшебное слово помогло тайну разгадать? — весело крикнул Радик. — Ходыр-модыр-зодыр… шух!

Глава девятнадцатая ДОМОЙ

Открылась в природу заветная дверь,

Теперь не страшны ни комар нам, ни зверь.

Река Сырдарья и тугайные дали

Нас дружбой сплотили и милыми стали —

вот такая у нас правильная песня.

Из дневника П. Хангамова

Настал день прощания с сырдарьинскими просторами. Около двадцати дней прожили ребята среди дикой загадочной природы и полюбили ее, полюбили навсегда. До обеда должен подойти караван из Чардары, он довезет путешественников до Чиназа, а там автобусом два часа — и в Ташкенте.

Конечно, Пулат очень соскучился по дому, но седой тугай ему теперь не забыть никогда. За сборами и хлопотами время летит незаметно.

— Приезжайте на будущий год, лунатики, — приглашает Нюся.

— Так остров наш затопит, — настороженно говорит Радик. Он опасается какого-нибудь подвоха.

— Подыщем другой птичий остров, мало ли их на Дарье!

— А ты приезжай в Ташкент, обязательно. Мы с Радькой тебя в зоопарк сводим.

Пулат знает — когда он расскажет бабушке про Нюсю, как она выручила его из беды, бабушка скажет: «Ты, конечно, не догадался пригласить ее в гости?» Бабушка почему-то всегда хочет познакомиться с его приятелями.

— Было бы здорово, если бы ты для нашего биокружка привезла заспиртованного скафиринха.

— Я попрошу дядю Мишу, ему такие рыбины не раз попадались.

Двадцать дней… Много это или мало? Срок небольшой. Но сколько богатых впечатлений от природы, от походной жизни и каждодневных приключений, значительных и пустяковых, смешных и грустных… А беседы у костра!..

Долго еще ребята будут вспоминать Птичий остров, заново переживать каждый день походной жизни.

Как интересно жить! Сколько увлекательного и радостного скрыто в завтрашнем дне!

— Поклянемся, — торжественно говорит Радик, — каждый год возвращаться сюда, в тугайный край.

— Да, — подхватывает Пулат.