Сказание о Железном Волке

Но если их приложить больше, чем надо, и оставить надолго, можно растравить рану…

Кому в самом деле Аллах даст зрение разглядеть меру?

Ведь только у Него, говорит пророк, всякая вещь — по мере.

Человек же создан вечно колеблющимся. Коснется его зло — и он грустен, и готов разделить твою печаль. Настанут добрые времена, и он вдруг делается для всех недоступен…

Только молящиеся могут быть постоянны в своей молитве… Ты молишься?

Чтобы услышать разглядевшего меру.

— Тяжело это сознавать, но, судя по всему, это лишь самое начало конфликта…

— Добавь: одного из многих. Которые готовы вспыхнуть здесь, на Кавказе.

— Кто бы написал этой дикторше на телевидение?.. Она постоянно утверждает, что Нальчик — это Закавказье…

— Худенькая мышка, которая сама себя боится?

— Если бы дело только в ней!

— В июле был в Москве, в исламском центре… Там были эфенди из Турции, из Иордании… Прекрасно по-русски говорят. Особенно иорданский эфенди — он сам чеченец, член парламента, шейх… Спрашивает: неужели Россия выберет тот путь, который ковром расстилает перед нею Америка?.. Есть там свобода?.. Да, есть. Но какая это свобода?.. Свобода миллионера оставить все свое состояние любимой собачке, когда тысячи людей умирают от голода? Это вы называете свободой?.. Демократией? Плюрализмом? Правами человека?..

— Очень дельная речь!

— Справедливая, еще бы!.. Он говорит: есть нынче путь, который предлагают арабские страны. В Эмиратах, например, продавца, который обманул бедняка, не только лишают лавки вместе с товаром — лишают жизни!

— Об этом многие наши махаджиры рассказывают…

— Тогда бы завтра у нас по всей громадной стране…

— Ты еще скажи: наша страна.

— А чья ж еще?

— В Москве они говорят теперь почти все: в этой стране. Как будто не имеют к ней отношения…

— А ты не знаешь, кто это говорит?.. Даже не догадываешься?

— Семьдесят пять лет наша идеологическая машина ехала, можно сказать, на топливе, которое называлось: родимые пятна капитализма. Все наши недостатки на это сваливали. А нынче ее заправляют вот этим топливом: ошибки Сталина в национальной политике.

— А знаешь, какая разница между тем и другим топливом?

— Ы?..

— То было отечественного производства. А это — зарубежного. Качают из ЦРУ — по прямому трубопроводу.

— Приболела матушка-Россия, сильно приболела…

— Теперь она не «приболела» — теперь Россия смертельно ранена!

— А не только Россия, нет!.. Передел мира идет полным ходом.

— «Процесс пошел»?.. Как говорит Тамга. Самый почетный «немец»…

— Посмотри по телевизору, что творится в Южной Америке. Или в Африке… А что вдруг вспыхивает в счастливой нынче Германии?.. В Сан-Франциско?.. Сразу думаешь: какие там права человека?.. Это — «цивилизованный путь»?!

— В Коране есть сура, которая называется «Предвечернее время»… Видно, это — о нашем времени!..

— Поверьте: Россия смертельно ранена…

Куда и в самом деле денешься от пророчеств?

«Мы сотворили человека лучшим сложением, а потом ввергнем его в нижайшее из низших состояний души: кроме тех, которые уверовали и творили добрые дела — им награда неисчислимая!»

Вот он-то — с соизволения Аллаха — и делает эту черную работу: ввергает в «нижайшее из низших состояний души»…

Вернее, она. Лесная собака.

Железный Волк!

Глава девятая ПЕТР — ЗНАЧИТ «ТВЕРДЫЙ КАК КАМЕНЬ»

Вспоминаю Оленина часто, бывает — подолгу размышляю и о нем, и обо всем том, чему он пытался научить меня и что не успел мне досказать…

Но встречаемся мы с ним, как правило, в церкви. И началось это лет десять назад, когда я случайно, как мне тогда казалось, оказался в нижегородских лесах.

Вышло так, что но дороге в Москву мы разговорились с нашим художником Феликсом Петувашем — работы его я очень любил, но самого видел, как говорится, больше издалека. Как это часто бывает в дороге, мы вдруг быстро сошлись, в Москве стали перезваниваться, чтобы вместе сходить в музей или на выставку. Потом он раз и другой затащил меня в мастерскую к русскому художнику, с которым они вместе учились. И тут-то Феликс однажды и предложил мне: «Хочешь посмотреть на российскую глубинку?.. На нижегородские леса?.. Алешка едет туда денька на три-четыре, я тоже решил с ним съездить. Айда вместе!»

Сперва проехали по старинным городам со знакомыми названиями — Суздаль, Владимир, Муром. Потом пошли имена незнакомые, но как бы узнаваемые, вроде этого — Кулебаки, и узнавание веселило меня и сообщало уверенность, что и мы с Феликсом, хоть и далеко от дома забрались, здесь — не чужие…

И на «жигульке» Алексея заехали мы в конце концов в глухие дебри под Городцом, в котором умер, возвращаясь из Золотой Орды, Александр Невский…