Сказание об Эйнаре Сыне Войны (СИ)

И вот, когда раскачивающаяся, ненадежная гора берсерков достигла той высоты, что на нее не смогли запрыгнуть лишь пара суетящихся вокруг хряков, которым просто не хватало роста, чтобы забраться наверх, она вздрогнула, подскочила и грузно осела. Берсерки на самой верхотуре не удержались, с криками посыпались вниз, хватаясь за приятелей и увлекая их за собой. Похудевшая гора снова вздрогнула, сильно закачалась, сверху посыпалось еще больше берсерков, приземляющихся на не успевших отползти приятелей, а потом взорвалась изнутри с диким ревом, разметав оставшихся хряков по округе. Эйнар поднялся, разгибая плечи, злющий, без шлема, весь мятый, всклокоченный. Он от души пнул отползающего на карачках хряка под зад, отчего тот полетел в сторону Моря и со всплеском камнем погрузился в свинцовые воды вдали от берега, схватил другого берсерка за шкирку, придавил ногой третьего, а потом поднял его за ремни, сшиб обоих друг с другом так, что захрустело. Одним запустил в кучку хряков, поднимающихся на ноги, другого приложил со злости об землю так, что он благоразумно замер в образовавшейся ямке с очертаниями его особы, глядя перепуганными поросячьими глазками в серое небо. Что в какой-то мере роднило его с козлом, который совсем недавно являл собой весьма и весьма демонический образ, а теперь выглядел не опаснее растянутой у камина шкуры. Почти таким же тонким и с такими же по-дурацки выпученными глазами.

Эйнар коротко повертелся из стороны в сторону в поисках своего меча, нашел его, хотел подобрать, но вместо этого только зарычал от боли, стискивая зубы, — в левую голень с остервенением и жадностью впился пес-берсерк. Тот самый, который якобы с позором сбежал с поля боя и заставил позабыть о нем, коварно дождался неожиданного момента и напал сзади — со стороны, которую берсерки крайне быстро сочли обеспечивающей хотя бы минимальные шансы на успех. Эйнар энергично затряс ногой, размахнулся ей, сбрасывая пса, который прокатился по земле, перекувырнулся и встал на четвереньки, тут же бросаясь в атаку снова. Эйнар счел, что успеет подобрать меч, нагнулся за ним и даже почти подхватил, но на большее ему не хватило времени. Он инстинктивно закрылся локтем — пес с голодным рычанием вгрызся в предплечье, повис на руке. Эйнар энергично потряс рукой, берсерк нелепо поболтался в воздухе, еще сильнее сжимая челюсти. Сын Войны вцепился свободной рукой в верхнюю челюсть пса, кое-как приоткрыл ему пасть, щуря глаза от едкого пота и проступивших слез боли, скрипя зубами, и, держа берсерка за морду, приложил его о землю. Но и это не охладило пыл нападавшего. Берсерк подскочил, как мяч, бросился на Эйнара, но нарвался на крепкий пинок. Пес взвизгнул и, забыв обо всем (видимо, желание искупить вину перед коллективом было слишком высоко), снова и весьма удачно впился Сыну Войны в левую голень. Только не учел того, что Эйнар все-таки успел подобрать свой меч. И заметил его уже только в руке, высоко занесенной над всклокоченной головой с перекошенным от бешенства лицом и горящими огненной яростью глазами. Эйнар не ударил. Сперва потому, что растерялся от наглого упрямства и упорства пса, а потом… Потом берсерк состроил щенячьи глазки, вежливо и осторожно ослабил хватку, расплываясь в извиняющейся улыбке во всю собачью морду, протер локтем носок сапога Эйнара и отполз назад, заискивающе виляя облезлым хвостом. Наверно, он ушел бы безнаказанно, применив запретные чары любого, пусть и антропоморфного, искренне раскаивающегося животного, но на его беду в глазу Эйнара защипало от пота, бесцеремонно развеявшего подлое заклятье. Сын Войны бешено зарычал, пес подпрыгнул, меняя в воздухе направление, и припустил на всех четырех… правда, на месте. Эйнар успел схватить его за хвост, в голове пронеслась масса вариантов страшной кары, но решение пришло само по себе. Сын Войны махнул мечом и отсек хвост у самой песьей задницы. Берсерк, набрав приличный инерционный заряд, припустил со скоростью, равной выпущенной из баллисты воющей, скулящей стреле.

Эйнар швырнул обрубок хвоста не глядя через плечо, осмотрелся по сторонам, тяжело дыша ртом, сплевывая вязкую слюну. Часть врагов лежала на земле вокруг него. Многие, наслушавшись песен об Эйнаре Сыне Войны, сильно бы удивились, узнав, что лежали берсерки, большей частью болезненно постанывая, похрюкивая, повизгивая или вспоминая маму, которая много чего и впустую говорила когда-то о выборе профессии и пути в жизни. Кто-то еще полз, очень осторожно, украдкой, притворяясь мертвым каждый раз, когда Эйнар мимолетно смотрел в его сторону или так хотя бы казалось. Кто-то бежал. И бежал уже очень далеко. В основном, отталкивая приятелей, пытавшихся вырваться. На ногах из некогда грозной и страшной банды хряк-берсерков осталась лишь горстка хряков и конь, который, получив в самом начале битвы, так и не смог подгадать для себя момент, чтобы отомстить при помощи своего внушительного бродэкса. Однако оставшаяся компания сбилась в плотную кучу, прячась за широкими плечами коня, и нападать не спешила.