Сказание об Иле

На смену мгле, холоду и шуму пришли свет, тепло и тишина. Наступило утро. Надежды оправдались, стихия улеглась, и перед ними, во всем великолепии, предстало вновь Большое озеро. Роха потянулся и довольно зажмурил глаза. Желто-красное светило только что покинуло свой ночлег и теперь лениво поднималось по лазурно-бирюзовому небу. Из-под пуховых одеял тумана, показались прибрежные скалы.

– А что это там? – указал Роха на величественную гору.

Белокаменные руины обрамляли ее вершину, как царственную голову венец.

– Это Мыс Дождя, ― пояснил Мастеровой.

– Тот самый?

– Да… Цель наша находится вон там. – Наставник указал в противоположную сторону. – И вообще, отсюда убраться надо бы поскорей. Жаль, не на чем поплыть, по воде оно сподручнее бы было.

– Есть на чем! – радостно заявил Роха. – Идем, я покажу!

И он привел Мастерового к тому месту, куда вчера вышел по косе.

– Гляди!

На берегу, облепленная ракушками, стояла старая лодка. Убедившись, что в ней нет дыр, за исключением щели, через которую едва сочилась влага, Мастеровой кивнул:

– Вполне пригодная.

Сладив пару весел, Мастеровой и Роха продолжили путь по Большой воде. И уже совсем скоро они были довольно далеко от мыса с его белоснежными руинами. Огибая скалы, сыны Иля приближались к цели своего похода.

Несколько раз у самой кромки воды они замечали врагов, и тогда им казалось, что за ними неминуемо начнется погоня. Но истемники лишь метали в них камни с берега, а потом исчезали в прибрежных лесах. В другом месте беглецы стали свидетелями такой картины: истемники с яростью сражались меж собой. Они вроде бы никак не могли поделить добычу. И им не было дела до проплывающих мимо людей.

– Что происходит?– спросил Роха.

– Смута. Надеюсь, тому причина окаменевший Изгл.

Вот большой отряд истемников, и собаки с ними. Завидев лодку, звери стали метаться вдоль берега. Казалось, эти неугомонные твари, обезумевшие в своем желании настигнуть и растерзать сынов Иля, были готовы обзавестись рыбьими хвостами. Вот несколько из них бросились в воду. За ними ― пара, тройка безумцев из числа истемников. Схватившись за облезлые хвосты, они доверились собакам. Псы быстро отстали, часть их возвратилась назад, а те, что тащили за собой своих хозяев, утонули вместе с ними.

Вот и позади все напасти.

Прошел день, за ним другой, а поутру на третий день увидели путники высокий грот.

– Нам туда! – указал Мастеровой.

Перед сынами Иля открылся потрясающий вид: там, на высоте, по каменной арке сползали черные лианы. Подобно намокшим прядям, они стремились вниз, и тысячи прозрачных капель скатывались с них к Большой воде. Все было наполнено щебетанием птиц, шелестом листвы и трав и звонкою капелью.

Одинокие скалы. Одна, другая, третья… все в зелени они, в цветах. И вот еще одна скала, вся гладкая слепила сынов Иля зеркальным блеском.

– Мы на месте, – благоговейно произнес наставник.

Как только лодка уткнулась носом в берег, Мастеровой тут же поднял руки и окунул их в гущу зелени, что нависала шапкой над водой. Еще немного, и в его руках оказался конец плетеной лестницы.

– Как доберусь до вершины, подам тебе сигнал. Я дерну за веревку, тогда и ты за мной.

Мастеровой исчез среди цветов, а Роха остался ждать. Прошло совсем немного времени, и вдруг концы лестницы запрыгали вверх и вниз. За них Роха тут же и ухватился.

Вот и вершина. Здесь очень высоко.

– Странно, что не видно моих людей… – недоумевал Мастеровой.

– Здесь были твои люди? ― удивился Роха

– Да, двое должны были ждать меня.

– Где же скрижали, отец? Стена пуста, на ней нет ничего, она как будто вычищена до блеска. Не видел я древних текстов; когда мы были внизу, надеялся на то, что все откроется мне сверху, но и тут ничего указывающего на присутствие скрижалей нет… Уж не ошибся ли ты, отец?

– Нет. Погоди немного.

Мастеровой стал осматривать другую сторону скалы. Здесь она некогда упиралась в гору. Теперь же отделена была пространством. Было видно, что потрудились там на славу и отделили камень от горы. И хотя Мастеровой молчал, но читалось по его лицу, что он недоволен. Наконец Мастеровой отвлекся от мрачных мыслей и, взглянув на солнце, произнес:

– А теперь смотри!

Когда же Роха встал с ним рядом на самый край и взглянул на воду, то обомлел. На чистой глади в отражении скалы узрел он письмена. Как будто поднявшиеся со дна, открылись они взору. Мастеровой прочел:

– Не тревожь младенца того, что звездою на землю будет принесен. Того, что будет спать в колыбели царской. Не нарушай покоя, не буди его. Ибо не знаешь ты родителей его! Скатится из глаз невинных всего одна слеза ― и мир столкнется с вечной тьмой. Мрак накроет землю.

– Вот они… – уставившись на отражение, произнес Спасенный. – Отец, это они!

– Так, так, а вот и я! – вдруг услышали беглецы за своей спиной.

– Каяна… – не поверил своим глазам Мастеровой.

– С возвращением тебя, – зло улыбнулась невесть откуда объявившаяся здесь его отравительница.

Ее лицо от края лба до ушей опоясывал синюшный шрам.