Сказание об Иле

– Это у вас дела не очень хороши, а мои дела, тетенька, как утро над нашей гаванью, полны надежд. Гляньте-ка сюда… Видите этот перстень? А вот и амулет. Теперь он мой. Как вы думаете, милая тетушка, сколько он может стоить?

– Да это ж кхарский амулет… Откуда он у тебя? Ведь амулет тот носили кхары до погребального костра, и сами-то они колдунами были, а потом бросали в озеро его, чтобы души свои водой очистить. Выбрось его, избавься, не дело у себя хранить такую вещь, ей место на озерном дне.

– Да бросьте вы… что за суеверия такие? Кхаров давно уж нет, и вы же сами говорили: «Озерная вода его очистит…» Так очистила уже. И вещь красивая и дорогая. Не вижу в том беды, если она чуть-чуть у меня побудет.

– Что же… теперь я понимаю, о чем предупреждал меня твой отец.

– И о чем же?

– Когда впервые с ним о тебе заговорила я, желая избавиться от ноши тяжкой бесплодия моего…

И слезно его молила отдать тебя мне… Чтобы была ты мне словно дочь родная, мое дитя, а я бы матерью почувствовала себя. Тем более задача эта казалась мне простой, ведь по крови ты мне родная. Ему же судьбой даровано одиннадцать детей, и после смерти вашей матери брату моему совсем тяжко было управляться с вами. Но он меня предупреждал, говорил, что хитра ты не по годам и сердцем черства.

– И все таки отдал меня папаша… Да, тетенька, а вот лучше вы ответьте мне: кто тянул вас за язык? Зачем вы расписали меня тому торговцу Волтну как добрую и хорошую? Получается теперь, что его вы обманули? Ну, впрочем, полно разговоров, говорим мы о пустом, оставьте мне ткань синюю, вон ту, с узором тоуркунским. Чудный флаг получится из нее.

Когда разговор был закончен, Сенака выбежал из лавки. Едва переведя дух от услышанного, он прислонился к стоящей рядом старой лодке и ждал теперь Каяну. В его голове все складывалось в одно, хоть и продолжал он гнать от себя подальше мысли, но как ни старался – все одно… «Она врала…» – таков был вывод.

Сенака разрывался между тем, чтобы признаться девушке в том, что ему все известно, и тем, чтобы прямо сейчас уйти отсюда прочь и забыть о ней навсегда. А может быть, все это и не так? Может, что-то есть такое, что оправдывало бы ее поступки и слова, то, чего не понимал пока Сенака, а Каяна по каким-либо причинам не могла ему открыться? Так, ища оправдания любимой, рассуждал рыбак.

Каяна вышла из лавки и вновь зашагала в сторону коптильни.

Сенака догнал ее.

– Ты говорил с командой о нашем деле?– с ходу задала девушка вопрос.

Ее глаза все так же с нежностью смотрели прямо на него. Только теперь заметил Сенака два маленьких холодных огонька, они время от времени вырывались на свет и, будучи пойманными врасплох, пробегали вдоль припухших век, а затем прятались вновь.

– Каяна, ответь мне: любишь ли меня?

– Конечно же, что за сомнения?

– Я видел все. Я понял, что это представление тобой подстроено.

– Это ты о чем, Сенака?

– О прирученных крикунах.

– Ты за мной следил?

– Нет, я случайно стал свидетелем твоего обмана.

– Хм… – ухмыльнулась Каяна и, опустив голову, посмотрела на рыбака исподлобья, теперь ее маленький носик стал напоминать хищный клюв. – Ну и прекрасно, что это меняет? Неужто меня теперь ты разлюбил иль вовсе выдашь? – С этими словами она прильнула к груди Сенаки и игриво провела мягкими пальчиками по мужским губам.

– Весь твой рассказ о коварстве тетки… Подозреваю, что он есть вымысел жестокий. Как с птицами на ставках тобой разыгранный обман…

– Возлюбленный мой, тебе пора взрослеть.

– Я слышал разговор твой с теткой. ― Сенака убрал руку Каяны от себя и, схватив за плечи, потребовал: – Не надо представлений. Правду говори теперь!

– Какую правду?! – отпрянула девушка. – Да кто ты мне, чтобы требовать ответов? Хотя изволь, для тебя я сделаю исключение. Ты выиграл тот спор, не проиграл ведь так? Птицы мои для тебя ведь постарались, почему же не доволен ты? Ты мне благодаря впервые в споре победил, почему же теперь так недоволен? Я предлагала тебе дело, достойное мужчин, и по воле Провидения ты получил бы все и сразу. Но ты, по всему видать, собрался остаться рыбаком? Вонять рыбой до скончания века? ― Она рассмеялась ему в лицо.

– Ты предлагала мне убийцей стать. Рассказывая, как издевалась над тобою тетка, ты верно управляла мной. Видя мое к тебе расположение, все ты рассчитала, ведь я тебя любил. А теперь что вижу? Еще немного, и смогла бы ты накинуть петлю на меня.

В этот момент Сенеке на шею сзади накинули веревку и сдавили так, что он не мог пошевелиться, и сразу же под его ребром справа оказался нож.

– Ты угадал, вот и петля. Тихо стой, рыбак, – услышал он осипший голос. Запах пряного дымка пробрался Сенаке в нос.

«Коптильщики», – мелькнула догадка в его голове.

Нападавших было двое, и дело свое они знали твердо. Боковым зрением Сенака увидел того, который уносил отсюда ящик с птицей, именно он теперь приставил свой разделочный тесак к его ребру. Видя довольное лицо Каяны, теперь Сенака горько жалел о том моменте, когда впервые повстречал ее. И как же он не замечал того, что теперь казалось очевидным.