Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

- Ничего, здесь чай быстро остывает! - успокоил ее Банов, уже привыкший к такой температуре чая и спокойно державший в правой руке свою кружку.

- Вон там, - продолжил он, показывая рукой, -там был виден Кремль, Спасская башня. Я сюда отличников раньше водил по вечерам или днем. Еще год назад.

- Мне Роберт рассказывал, он ведь тоже был отличником, - проговорила Клара.

- А сейчас как у него? - спросил Банов, сам удивившись, что не узнал о его оценках раньше.

- Хуже. Даже тройки появились.

- Ну вот, видите, - укоризненно произнес директор школы. - Ведь успеваемость от таких мелочей зависит! Вы даже не представляете. Даже от работы школьной столовой зависит. Я вот проверял!

Клара так тяжело вздохнула, что Банов сразу замолчал. Он посмотрел на женщину внимательно и, хотя было темно и сидела она почти в метре от него, заметил выражение неудовольствия на ее лице.

"Действительно, чего я такой занудливый?" - покритиковал себя в мыслях Банов и тут же более веселым голосом заговорил:

- Вот Роберт говорил, что вы мечтали стать летчицей и прыгать с парашютом! А давайте помечтаем, что мы вместе с вами прыгаем с парашютом!

- Давайте! - согласилась Клара, и голос ее показался Банову оживающим.

- А ведь это не трудно! Если вы действительно хотите, можно наверняка узнать в Осоавиахиме или Добролете, как устроить прыжки с парашютом. Давайте я узнаю?

- Хорошо... - сказала женщина.

- А я вот мечтал конницей командовать... Мне страшно кони нравились. Даже страшно признаться, но в то время мне кони больше нравились, чем люди. Я вот наблюдал за ними и не видел ни разу, чтобы один конь хотел убить другого. Вот и представлял себе, как я впереди, а за мной сотни коней с седоками несутся. Тоже ведь, правда, хоть коней я и любил больше, чем людей, а вот просто табун лошадей за своей спиной представлять не хотелось. Другое дело сотни всадников. Но не вышло из меня командира. Так я теперь мечтаю коня завести...

- А где же вы его держать будете? - удивилась Клара.

- Трудно, конечно. Хотя я знаю одно место в центре города, там есть просто удивительное место... и там у людей есть кони... Может быть, я смогу вам это место показать... Не знаю. Там очень строго с посещениями. А вы любите коней?

- Лошадей? Да, - кивнула Клара. - В детстве меня дедушка учил, как правильно садиться на лошадь, как галопом скакать...

Клара рассказывала, рассказывала. Уже перешла на дедушку, который был горным инженером, уже вспомнила пароход на Волге - на этом пароходе их семья плыла из Казани, и голос ее, теперь уже полностью оживший, звучал так сладко и приятно, как может звучать голос жизнерадостного человека. Банов слушал ее и упивался. Радость его была искренней, и только чуть-чуть смешивалась она с гордостью, возникшей в нем из-за того, что смог он все-таки разговорить эту женщину, жизнь которой была настолько тяжела в последнее время, смог он ее если и не развеселить, то уж хоть немного напитать оптимизмом, оптимизмом, без которого настоящая жизнь в нашей огромной стране невозможна.

Потом возник маленький перерыв - они пили чай, уже немного поостывший, сладкий, и это тоже напомнило Кларе широкую просторную веранду какого-то старинного особнячка, принадлежавшего то ли дяде, то ли просто родственнику. И там они пили чай, а стол был заставлен двумя десятками разных пирожных...

Вечер был свеж, и звезды, спустившиеся с неба, отличались яркостью горения.

И вдруг опустилось откуда-то сверху эхо, гулкое и мощное, и тут же на его фоне раздался еще более громкий звук, напомнивший Кларе удары колокола. И был знаком этот звук очень, но так громко никогда она не слышала его и поэтому повернулась к Банову и что-то спросила, но из-за заполнившего воздух звука не услышал он ее слов и наклонился в ее сторону, прося, чтобы еще раз повторила она свой вопрос. И она наклонилась, чтобы повторить, и так очутились их губы почти рядом, и каждый ощутил теплое дыхание другого. Продолжалось это, может быть, минуту или две, и оба, затаив дыхание, смотрели друг на дружку, но никто не решился еще чуть-чуть, на сантиметр только, нагнуться, податься вперед. И тогда Банов сказал, найдя слухом какой-то малозаметный проем тишины между ударами. Сказал ласково, как обычно произносят другие слова: "Это куранты... Бьют полночь".

И чуть отпрянула Клара, но не из желания отпрянуть, а из-за неприятного ощущения в согнутой спине. И Банов выровнялся, не переставая смотреть на эту красивую женщину. А куранты гудели, били, и двое на школьной крыше слушали их бой и вдыхали этот удивительно свежий вечер, любовались огоньками малочисленных освещенных окон, за которыми, должно быть, люди, незнакомые им, но хорошие, честные люди, готовились ко сну.

И было у этих двоих еще полчайника сладкого чая и целое звездное небо, такое красивое, будто вытканное рукодельницами специально для Выставки достижений народного хозяйства.

А город засыпал, и уже не слышалась нигде музыка автомобильных моторов. Окна гасли. Снизу доносился шелест листьев.

Глава 12