Сказание об истинно народном контролере (География одиночного выстрела - 1)

- Живой, - ответил ангел.

- Федьку убило, - скорбно сообщил дезертир.

- Кого?!

- Ну того, что с нами с машины прыгал, ружье еще обломал...-напомнил дезертир.

У ангела нога заболела сильнее, и он опустился на землю.

- Ты чего? - спросил дезертир. - Тоже задело?! Ангел кивнул.

- Ну отдохни пока, я там сейчас разберусь, - забормотал главный дезертир. - Надо ж дальше идти, а то не успеем.

Ангел снова остался один. Хорошо освещенная луною ночь не скрывала происходящего в ней, и видел ангел, как люди поднимали лежавших на земле и сносили их в одно место, как строители-стахановцы стали рыть большую яму у самой дороги, как какая-то баба бросалась на одного лежавшего на земле и не давала двум красноармейцам поднять его, чтобы отнести к остальным лежавшим. Все видел ангел, но понять причину обрушившегося на них бедствия не мог. Не могла это быть карающая рука Божия потому, что Господь милостив. Не мог это быть и дьявол, потому как ударяет он выборочно. Нет, не мог понять ангел: откуда взялся этот каменный дождь, остановивший их шествие, словно бы нарочно не желавший их вхождения в Новые Палестины.

А ночь тем временем отступала. Из заземных глубин всплывали первые лучи. И звезды тускнели, и будто небо втягивало их в себя, в свою синюю ткань, пропадали они совсем, и на их месте ничего не оставалось.

Ветерок поглаживал кроны леса, шелестя листьями. Пели птицы. Плакали, уже почти беззвучно, женщины и , старухи, сидевшие на земле рядом с мертвецами. Уставшие, дрыхли на опушках лесных оставшиеся в живых и среди них Архипка-Степан.

Все было хорошо на земле, и с природной точки зрения - красиво. Посреди поля возвышался черный камень-скала с пообтесанными боками - пришелец из миров потусторонних и непонятных. Может быть - осколок потухшей и застывшей звезды, может быть, что-нибудь другое. А вокруг него большими градинами лежали сотни таких же черных округлых камешей размерами от детского кулака до медвежьей головы.

Восходило солнце, и лучи, уткнувшись в эти каменные градины, заставляли рождаться новые и совершенно незначительные тени, и только тень от камня-скалы ложилась на землю широко и могла бы укрыть собою до двух десятков человек положи ты их там в рядок, а то и в два ряда.

Ангел спал, но боль от ушибленной ноги пробиралась и в сон; и вот уже снилось ему как ноет нога и как он, пытаясь идти куда-то - наверно, в те самые Новые Палестины, мучается и оплачивает страшной болью каждый шаг, сделанный в желанном направлении. И не видит он из-за этой боли ничего и никого вокруг, думая и беспокоясь лишь об одном: как бы не отстать от других, как бы не потеряться. А на деле идет он в полном одиночестве и единственная спутница его - боль - страшна и мучительна, но никак не отделаться ангелу от ее присутствия.

А тем временем солнце вставало все выше, укорачивая тени. И стали один за другим просыпаться оставшиеся в живых: и красноармейцы, и крестьяне, и строители. И стали они собираться вместе и говорить о трагическом происшествии, пытаясь найти причины или каким-либо иным способом объяснить смерть товарищей. И не могли они этого сделать так, чтобы все были согласны с объяснением.

А ангел все спал. Тень от высокой ели, укрывавшая его, еще не была подрезана солнцем.

- Архипка! Где Архипка? - спрашивал громко мужичок в грязном, замазанном высохшей глиной ватнике.

- Ну что? - ответил Архипка-Степан осипшим голосом, видимо простудила его охладившаяся ночная земля, на которой он спал.

- Пошли! - сказал мужичок. - Там тебя требуют. Надо решать, как там хоронить наших и что дальше делать. Архипка-Степан подошел.

- Вот он, пропустите Архипку! - звонким голосом перекрыл разговаривавших людей малорослый горбун. - Пусть он решает!

Архипку пропустили в середину и тут же стали засыпать вопросами, но хор вопросов был настолько спутанным, что беглый колхозник, знавший путь в Новые Палестины, озадачился и ни слова не говорил.

- Вы вот что, по одному давайте! - сказал он, когда хор затих.

- Хоронить как? С ружейным залпом или искать попа для отпевания? - быстро проговорил один из красноармейцев.

Архипка-Степан задумался глубоко. Потом сказал:

- Надо и с залпом, и с отпеванием, чтобы все было по-людски.

- А закапывать? Всех разом или построим здесь кладбище? - прозвучал следующий вопрос.

Понял Архипка-Степан, что нелегкое это дело --пользоваться уважением у сограждан. Будь он простым беглым колхозником, никто бы не задавал ему таких трудных вопросов и уж тем более не требовал на них обязательных ответов.

- Давайте я помогать ему буду! - вдруг предложил толпе малорослый горбун, продвигаясь поближе к Архипке.

- А ты кто ему такой? Брат, что ли?! - недружески спросил один из строителей-стахановцев.

- Я счетоводом был, - ответил горбун с неподдельной гордостью за свое прошлое.

- Ну пусть Архипка решает - хочет он тебя в помощники али нет! - уже покладистее сказал кто-то из красноармейцев.

- Пускай, пускай будет! - с радостью ответил Архипка-Степан;

- Ну так давай, помогай живее! - сказали после этого горбуну-счетоводу.