Сказание об Оками 5

– Я призрак девочки, которую тут запороли розгами до смерти. Ее звали Пинь. Она была умная и узнала, что Лю Танзин крысит рис в сговоре с налоговым чиновником. За то и пострадала.

Призраки – это страшная штука в представлении обывателя. Их, бывает, что и некоторые шиноби на полном серьезе пугаются, поэтому о том, что наш АНБУ Водоворота мертв и пепел его развеян, знает минимальное число человек. А то как бы народ в панике с острова не побежал. Свою глупую гипотезу о том, что я тоже как бы энергетический отпечаток другого человека, вселившийся в никому не нужную девочку, также оставляю при себе, мне она популярности не добавит. Лю Лэй, услышав, кто я такая, и грохнулась в обморок. Еле-еле ее ребенка успела подхватить, а то расшибся бы.

О том, что к нам приближается еще один человек, я узнала заранее. Эхолокация, детка. Звуковое зрение предупредило меня, что кто-то подходит со спины. Резко повернулась. Мой как бы батя, Лю Джанджи. Какой-то он совсем уж затрапезный стал. Иной бомжара из Страны Волн презентабельней выглядит. А ведь ему сколько? Чуть за тридцать. Интересно, попробует сыграть радушие и хотя бы изобразить, что рад меня видеть?

– Пинь, это ты? – мужика всего аж колотит. Взгляд прикипел к протектору у на моем поясе.

– Ши-тян, будь добра, представь меня.

Шизуне наблюдаемая сцена явно удовольствия не доставляет. Но спасибо ей, подыграла, чем уменьшила риск того, что я сорвусь и всех тут если не поубиваю, то переломаю.

– Перед вами Оками, королева Узушио, разрушительница деревень, убийца самураев, – продекламировала куноичи, титул мой за прошедшее время не вырос. Ну разве что Узумори к нему добавить можно. Но не нужно.

– Но когда-то меня действительно звали Лю Пинь и пороли вон там во дворе, – подтвердила я и поняла, что не знаю, что делать и что говорить. Зря я вообще сюда пришла, захотелось слиться и оставить все, как есть. Че, королева, кончилась твоя спесь?

Судя по лицу Джанджи, он тоже не знает. Но явно очень хочет на меня наорать. Он же старший родственник, я ему обязана выказывать почет и уважение. Но инстинкт самосохранения наверняка ему подсказывает, что нарываться на шиноби не стоит.

– Прошу! Не надо меня убивать! – наконец определился с линией поведения мужчина. – Это всё Танзин! Это он! – как же мерзко я сейчас себя ощутила. Я что, и правда его дочь? Не верю!

– Где могила моей матери, – спросила я, понадеявшись, что хоть какую-то пользу от этого визита получу.

– Ее сожгли. Мертвецов сжигают, – очевидный ответ, подтверждающий, какая я все-таки наивная дурочка. Что я тут хотела такого узнать? Какие ответы получить?

– Кем она была? Как вообще в вашей клоаке оказалась?

– Бродяжкой, которая прибилась к деревне уже брюхатой, а мы ее пожалели, – зло сплюнул “папаня”. Ублюдок как будто специально нарывается. – Она была двинутая. Не как ты, а слабоумная, почти не говорила, только имя своё и могла сказать. Но красивая, светлокожая, лицо только всё изрезано и плохо зажило. Умерла родами. Шан-сама сказал, что свежая кровь усилит семью и потому ее ребенка оставили. Тебя, Пинь-тян. Меня отцом назначили. Ты мне не родная. А я о тебе заботился.

Какое, слава биджу, облегчение. Нет во мне их отстойных деградантских генов. Никакая я не Лю!

– Имя? – спросила я только для того, чтобы не сорваться и не размазать мудилу тут ровным слоем по двору. Говорит так, будто бы я им тут должна. Может, еще денег за съеденный в детстве рис потребует? Местные ублюдки – они такие.

– Читосе.

Имя, означающее что-то вроде “Тысячелетняя”. Занятный намёк на всю эту муть с душами, реинкарнациями и генетической памятью. Я точно хочу в этом всём разбираться? Не уверена. А чего я вообще хочу? Ну, кроме как вернуться в нашу уютную деревню, укрытую смертельным проклятием и поплакать в подушку. Или лучше в широкую грудь Фумито уткнуться.

– Это за заботу, – бросила ему смятую сотню, от которой отказался тупорылый Чи Хонг. И все-таки врезала слегка под дых, едва удержавшись от того, чтобы пыточной техникой еще приложить.

– Ты, Лэй, хочешь нового мужа, такого, что не будет бить тебя и детей? – она, конечно, дурнушка и замарашка, но если отмыть, то или Скаю или кому-то из морячков сойдет. Мы как раз так население Узушио и намерены пополнять. Набирать неграмотных, но молодых и здоровых селянок, какие приглянутся мужчинам. Выправлять гендерный дисбаланс. А там и детишки пойдут.

– Не понимаю, – молодая женщина умом явно не блещет, в чем сейчас и расписалась. – Джанджи-сама мой муж.

– Не убивай! – упал на колени более сообразительный ее муженек, оправившийся от удара. Я ведь ему совсем слегонца врезала.

Молча прошла мимо него, нацелившись уйти из деревни и больше никогда сюда не возвращаться. Ощущение на душе образовалось гадкое и только имя матери немного с ситуацией примирило. Может, мне его в качестве фамилии начать использовать? Читосе Оками, тысячелетняя разрушительница и так далее, с кучей пафоса, как королевам и положено. Ммм… не уверена.