Сказание об Омаре Хайяме

Али эбнэ Хасан погрозил пальцем Хусейну. Он приказал замолчать и не раскрывать рта, если говорить тому больше не о чем. Здесь, в этом доме, где все подчинено великой цели, разговор о любви к какой-то женщине - просто кощунство. Тем более ревность к хакиму. Хаким Омар Хайям не самый главный враг шиитов. Даже наоборот: для него что шиит, что суннит - одно и то же. Он равнодушен и к тем, и к другим. Есть одна великая цель - это султанский престол, который должен быть уничтожен, а все прочее - мелочь, недостойная мужского внимания...

- Да? - иронически вопросил Хусейн.

- Да! - грозно ответил Али эбнэ Хасан.

- А если на тебя наплевали?

- Терпи.

- А если наплевали на нее?

- Пусть терпит и она.

Хусейн ударил себя ладонями по коленям:

- Ну а жизнь, которой нет без любви? Неужели все следует приносить в жертву... как бы это выразить?..

- Не утруждай себя, - прервал его Али эбнэ Хасан, повышая голос. - Слушай, я хочу повернуть твою голову только в одну сторону. Было бы глупо, если бы мы с тобой занялись чем-либо таким, что недостойно нашей цели. Любовь, эта чепуха, придет потом. И не один раз. Я понимаю твое негодование. Сумасшедший меджнун всегда ревнует. Он почти слепец... Ты меня понял?

А чего тут не понимать? Разве эти высохшие рыбы сохранили в себе душу? Душу, которая знает, что есть любовь? Этот Али эбнэ Хасан вполне доволен своими тремя женами. Али-пекарь изошел потом у печи ему ли до любви? Зейналабедин-ассенизатор что смыслит в сложных любовных делах? А Бакр тем и занят день-деньской, что потрошит туши да точит ножи. У него ли спрашивать, что такое любовь? Он понимает свое - любовь к потрохам! А что же еще? К тому же он испытывает особую нежность к мальчикам. Он ли оценит женскую красоту?

- Ладно, - заключил Хусейн, - я дело свое знаю и сам во всем разберусь.

- Возможно, - примирительно сказал Али эбнэ Хасан, - возможно, ты кое-что и смыслишь. Однако прими во внимание одно: у нас с тобой поважнее заботы. А если тебе хочется жениться, мигом тебя оженим. Есть тут у меня на примете соседская дочь. Все при ней! А зад ее может свести с ума хоть кого.

Хусейн состроил гримасу:

- Как же она его отрастила?

- Сам вырос, - всерьез ответствовал Али эбнэ Хасан. - Зовут ее Рохие. Шиитка, преданная своей вере. Вся семья такая. Спроси Зейналабедина.

Ассенизатор начал божиться, дескать, это не девушка, а сплошная сладость. Достойная девица достойной семьи. А под конец спросил Хусейна:

- А кто она, твоя красавица?

- Моя? - Хусейн вытаращил глаза. - Ты хочешь знать, кто она? --Да.

- Падшая женщина.

- Падшая? - разинул рот от удивления Зейналабедин.

Хозяин не выдержал:

- Скажи лучше - шлюха.

- Скажу, - со злорадством проговорил Хусейн. Бакр встал, подошел на цыпочках к Хусейну и приложил ладонь к его лбу. Подержал немного и заключил:

-У него жар.

Хусейн покачал головой, оттолкнул Бакра.

- Я заявляю вам, - сказал он, - я убью его!

- Аллах всемогущий! - взмолился Али эбнэ Хасан. - Что слышат мои уши?! Да ты попросту спятил! Слышишь, Хусейн? Ты сошел с ума!

Меджнун - на то он и меджнун! - ничего не слышал уже. Он что-то шептал горячими губами, и глаза его тоже горели от некоего внутреннего жара.

- Это пройдет, - сказал Бакр и уселся на свое место.

Мужчины продолжали есть и запивать еду вином и холодной водой.

11.

ЗДЕСЬ РАССКАЗЫВАЕТСЯ

О ТОМ, КАК ОДНА СВЯЩЕННАЯ ОСОБА

ПОСЕТИЛА ОБСЕРВАТОРИЮ

Великий муфтий, любезный сердцу его величества имам Хусейн аль-Кутейба, муж многоопытный и хитроумный, посетил обсерваторию. Он осуществил свое давнее желание увидеть собственными глазами то, что расхваливали ученые при дворе, и услышать нечто из уст самого хакима Омара Хайяма. Если рожденный от матери посвящает свой труд изучению беспредельно великих дед и творений аллаха всемилостивого и милосердного, то вполне естественно, что великий муфтий желает узнать

об этом ученом как можно больше. Поскольку его величество внимает ухом своим словам господина Хайяма, было бы странно и не совсем понятно, если бы великий муфтий пренебрег возможностью поближе познакомиться с кладезем небесной науки, якобы находящимся совсем неподалеку, за рекой Заендерунд, в пределах обсерватории. Вещи следует видеть такими, какие они есть. Можно отвергать богохульные рубаи, приписываемые Хайяму, но нельзя не согласиться с его утверждениями о бесконечной красоте и исключительном величии творения рук аллаха,

Великий служитель и послушатель всевышнего Хусейн аль-Кутейба был умнее, чем полагали некоторые, и простоватость его была лишь напускною. Он хорошо различал, где верблюд и где игольное ушко, и разницу между ними понимал лучше, чем кто бы то ни было во дворце.