Сказание первое: Клич Ворона

— Я распоряжусь, чтобы за вами и Ракартом хорошо присматривали, — пообещал Алак, слегка склонив перед княгиней голову. — Я виноват в смерти вашего мужа. И единственное, что я могу теперь сделать — это беречь вас и вашего сына, чтобы род ваш не прервался. Я буду защищать Ракарта как собственного брата.

Давэль печально улыбнулась ему и поблагодарила. Ракарт, маленький мальчик с тёмными кудрями, удивлённо посмотрел на Алака и коснулся его руки.

— Ты теперь мой братик?

Таодан с удивлением на него посмотрел и, выдавив улыбку, потрепал по волосам. Сердце в груди сжалось от боли, и на глазах выступили слёзы. Нахмурившись, юноша снова поднял взгляд на Давэль и пробормотал:

— Я не должен предлагать вам такого после того, как вы лишились мужа, но… думаю, вашему сыну будет лучше в Биарге. Там есть много княжеских детей его возраста, а с Аньеном он быстро подружится. Вот увидите, я буду хорошо присматривать за ним, — переведя взгляд на Ракарта, Алак расплылся в улыбке и поспешно добавил: — И дам покататься на Грозохвосте, когда тот станет достаточно взрослым.

— Я буду как хранитель врана?! — восторженно воскликнул мальчик. Как грустно, что он совсем не понимал, что отец его больше никогда не вернётся домой, и через семь лет он взойдёт на трон вместо своей матери. А до тех пор она будет его регентом.

Давэль лишь мягко поблагодарила Алака и, не выдержав, обняла его. Юноша не знал, как утешить княгиню, поэтому просто молча слушал её рыдания и проклинал Корсаков за то, что они совершили. Таодан желал этому Лису скорейшей смерти и молил Четверых, чтобы они исполнили его просьбу. Должна же быть на свете хоть какая-то справедливость!

* * *

Услышав шорох возле кровати, Беральд лишь сильнее сжал глаза, стараясь не думать о том, кто мог прийти к нему в столь поздний час. Это был просто слуга. Или одна из тех кошек, что держала у себя кухарка. Или маленький рыжий щенок, привезённый охотниками из Медвежьей рощи возле Дарма. В Тирге ничто не угрожало молодому князю. Ничто и никто. Но шорох в темноте был настолько громким и явственным, что не давал Беральду уснуть. Кровать вдруг слегка прожалась под чьим-то весом, и мужчина почувствовал странный аромат хвои, смешанный с запахом свежей крови. Так могло пахнуть лишь от одного существа.

— Зачем ты пришла, ведьма? — Беральд ощутил на своих плечах прикосновения её мягких пальцев и холод острых когтей. Женщина ласково провела рукой по его груди и, остановившись у самого живота, прошептала:

— Мне было одиноко, мой дорогой Медведь. Мои братья и сёстры ушли в Медвежью рощу… — она облизала свои тонкие губы и широко улыбнулась. — Неужели князь не рад видеть меня?

При свете луны, замершей прямо напротив окна, обнажённая кожа Арраги казалась молочно-белой и манящей, но Беральд закрыл глаза — он знал, что всё это лишь чары. Стоит ему отвести взгляд, и волшебство волчьей ведьмы перестанет действовать. Но от такого холодного отношения к себе Аррага становилась лишь ещё более игривой. Проведя острым когтём по шее Беральда, женщина хищно улыбнулась и коснулась губами его щеки.

— Ты так холоден, милый Медведь… Неужели я тебя совсем не интересую?

Голос её задрожал, а лицо стало таким несчастным, что Беральд не смог удержаться и невольно посмотрел на Аррагу. Женщина тут же расплылась в широкой улыбке и прилегла на кровать рядом с медвежьим князем. Чары её всё сильнее овладевали Сатарном, и мужчина чувствовал, что уже не в силах сопротивляться волчьей магии.

— Разве ты не подружка Лиса? — усмехнулся Беральд, оборачиваясь к своей ночной гостье. На обнажённом теле ведьмы виднелись тёмные полосы, от которых исходил запах крови. Он дурманил мысли молодого князя, и в горле стоял противный комок, но Аррага почему-то от этого казалась лишь её красивее и опаснее. Осторожно сев, она принялась распутывать свои длинные волосы и раскладывать их на упругих грудях. На мгновение Беральду показалось, что в ярко-жёлтых глазах ведьмы проскользнула грусть. Поджав нижнюю губу, женщина долго смотрела в одну точку и перебирала пальцами мягкие локоны, волнами спадавшие сначала на постель, а потом и на пол.

— Я безразлична Лису, — наконец прошептала Аррага, слегка наклонившись вперёд, словно находясь в неком трансе. — У него есть другая женщина. Настолько опасная, что мою голову могут вывесить на главной площади Фаргеша на потеху жителям. Забавно, не правда ли? — она снова расплылась в широкой улыбке и обернулась к Беральду, заглядывая ему в глаза. Мужчина почувствовал пробежавший по спине холодок и нервно сглотнул. Аррага медленно перевернулась на бок и снова прикоснулась пальцами к его груди. — Неужели ты прогонишь меня? Я не желаю тебе зла, мой милый Медведь. Или ты боишься, что я убью тебя так же, как Йорана и Тхана?