Сказание первое: Клич Ворона

Алак с сомнением посмотрел на Пятого янгула — его юноша вообще не собирался отправлять в сражение. Но воины Ши'хе не могли оставаться в стороне. Они были такими же крепкими, как и все остальные кочевники. Там, где копья и мечи других шиттарийцев оставляли противнику шанс на спасение, яды Ши'хе убивали безошибочно. Хотя бы за это можно было уважать Пятого янгула и его людей. Но Алака с детства учили, что мужчина должен убивать сталью, а не травить зельями и мазями.

— Возле деревни стоят катапульты и стреломёты. Под землёй есть туннель. Я хочу, чтобы вы прошли до того места и заложили взрывчатку.

Ши'хе изобразил на лице удивление и тут же расплылся в улыбке, отчего его заточенные клыки стали отчётливо видны.

— Взрывчатку? Я не понимаю, о чём вы, мой шаттар! — воскликнул янгул и тут же замолчал, когда Алак вытащил из ножен меч.

— Не ври мне, Ши'хе. Моя мать училась у лучших алхимиков Сангенума. Я прекрасно знаю, что из себя представляют те мешочки с чёрным песком, которые ты так старательно перепрятывал от меня четыре дня назад. Я желаю, чтобы ты взял с собой достаточно взрывчатки, чтобы разнести в куски землю под катапультами и стреломётами. И постарайся не задеть остальных, иначе я скормлю твою голову Грозохвосту.

Ши'хе отрывисто кивнул головой, и Алак заметил, как на лице его отразилось недовольство. Другие янгулы были сильно удивлены тем, что их товарищ скрывал столь мощное оружие. Га'кеон теперь неодобрительно смотрел в сторону Пятого хана, другие и вовсе потянулись за оружием. Но Ши'хе оставался невозмутим. В его глазах промелькнул странный огонёк, схожий с тем, что иногда замечал Алак у Ло'ке — желание завоевать доверие и отличиться. Чтож, Таодан был доволен подобным рвением. Быть может, Пятый янгул был и не так уж плох, как о нём думали. Только занимался он вещами, совершенно не присущими нормальному сильному мужчине. Яды — дело бесчестное и тёмное.

— На этом всё, — кивнул Алак, натягивая поводья Победоносного. — Пусть боги хранят вас в бою, мои янгулы. Я верю в вас.

— Ашхе'зоат! — воскликнул Га'кеон и стукнул кулаком в грудь. Слово, что он прокричал, означало на шиттарийском сложное словосочетание «Жизнь во имя шаттара». Благодарно кивнув в ответ, Таодан пустил своего жеребца резвым галопом вдоль собравшихся войск. Необходимо было убедиться, что все воины готовы к сражению. Несколько фабарских отрядов, отправившихся в северный поход вместе со своим императором, внимательно выслушали приказы Алака и тоже прокричали что-то воодушевляющее. Как правило, воины выкрикивали название своей родины, будь то Беланора или Биарг.

Прозвучал боевой горн, и войско двинулось в атаку. Деревня, за которую они сражались с Псами, находилась меж двух армий, и первый, кто достигнет её, получал защиту за её деревянными стенами. Конечно, частокол не мог выдержать против тяжёлых катапульт и стреломётов, но за ним можно было прятаться от вражеских лучников, всадников и пехотинцев.

Из-за того, что войска Мастиффов по большей части представляли собой псарей с собаками, конницы у них было совсем немного. Алак совершенно не удивился, когда кочевники, верхом на своих быстрых лошадях, ворвались в деревню и тут же заняли оборону. В бой пока вступили только люди Га'кеона, остальные янгулы продолжали ожидать в стороне. Га'шин и Га'джин должны были атаковать, когда вражеское войско схлестнётся в битве с Белым племенем. Но стоило основному сражению только-только начаться, как Алак снова почувствовал странную тревогу. Победоносный нервно захрапел и резко повёл в сторону, отчего юноша едва не вылетел из седла. С трудом удержавшись за короткую гриву коня, юноша пробормотал:

- В чём дело, приятель?

Откуда-то сзади послышался громкий крик Грозохвоста, и вран пронёсся над самой головой Алака, чуть не задев его своими острыми когтями. Юноша испуганно прижался к шее Победоносного и проводил птицу взглядом. Грозохвост резко взмыл вверх и, распахнув крылья, закричал. Рёв его, похожий на голоса сотни различных животных, огласил окрестности, и мастиффы, спущенные вражескими псарями, в страхе залаяли.

— Ай да вран! — радостно воскликнул Юген, одновременно пытаясь успокоить своего жеребца. Чёрный конь нервно крутился на месте и отказывался ехать дальше. Алак заметил это и напряжённо стиснул поводья Победоносного. Юноше не нравилось, что происходило вокруг. Это было неправильно. Противоестественно.

Кочевники Га'кеона схлестнулись в бою с пехотой, которая выступила вперёд. Псари Виверров пытались успокоить своих псов, но безуспешно — при виде настоящего врана они испуганно жались друг к другу и отказывались бросаться на противника. Грозохвост продолжал кружить над полем боя, громко крича, и от рёва его начинали дрожать даже самые храбрые воины Мастиффов.