Сказания и легенды средневековой Европы

А между тем демоны, вселившиеся в монашек, продолжали свое дело; главное, на вопрос о том, кто именно их послал на одержимых, они продолжали упорно указывать на Урбана Грандье. Может, конечно, показаться диковинным, с какой стати черти изобличали своего верного слугу, подводя его под костер. Но таково уже было общее тогдашнее убеждение; силою заклинаний дьявола можно было принудить ко всему, сломить всякое его упорство. Благочестивые экзорцисты ужасались чудовищному греху, в который впал Урбан, служитель алтаря, но, припоминая его грешную и полную соблазнов жизнь, только покачивали главами: все, дескать, может статься, коли человек так дурно ведет себя. Надо полагать, что духовенство, производившее экзорцизмы, под влиянием не дружившего с Грандье патера Миньона постепенно распространяло в народе слухи о том, что творится в монастыре и о чем поговаривают дьяволы, засевшие в монашках. Городское начальство дружило с Грандье и готово было затушить дело, но народная молва все росла и росла и стала громко требовать возмездия служителю алтаря, предавшемуся дьяволам. Вести о луденских происшествиях дошли, наконец, и до Парижа, а затем — и до короля.

Король Людовик XIII, быть может, отнесся бы к делу осторожно, но на него, очевидно, оказал давление всемогущий кардинал Ришелье. Временщик имел свои причины недолюбливать Грандье. Молодой, самонадеянный и дерзкий патер написал на него ядовитый пасквиль. Из переписки, захваченной у Грандье, его авторство, раньше только подозревавшееся, окончательно было установлено. Нетрудно догадаться, что раздраженный Ришелье отнесся к своему обидчику без всякой пощады. Вероятно, воздействию кардинала и должно быть приписано то внимание, с которым король отнесся к этому делу. Он командировал в Луден тамошнего провинциального интенданта Лобардемона и снабдил его широчайшими полномочиями на расследование и ведение дела. Лобардемон взялся за свое поручение с тем большим усердием, что одна из наиболее пострадавших урсулинок, а именно сама игуменья, доводилась ему родственницею. Притом же он был горячим и преданным почитателем Ришелье и зная кое-что насчет вышеупомянутого памфлета, решил хорошенечко взяться за Урбана, чтобы основательно разведать, между прочим, и об этом, т. е. об его авторстве.

Тем временем проявления одержимости сначала немного утихли; а потом, среди лета 1633 года, вновь бурно возобновились, а главное, на этот раз не уместились в одном монастыре урсулинок, а распространились и в городе. Зараза понемногу проникла даже в окрестности города, и всюду появились девицы, проявлявшие более или менее внушительные признаки одержимости. Две из этих одержимых были отчитаны патером Барре в присутствии Лобардемона, который таким образом запасся добрым фактическим материалом, очень ему пригодившимся. Он нарочно после того съездил в Париж, представился королю, доложил ему о всем и получил новые неограниченные полномочия на расследование и ведение дела.

В декабре 1633 г. Лобардемон вернулся с этими полномочиями в Луден. Первым делом он арестовал Грандье, отправил его сначала в Анжер, а потом приспособил для его содержания особое помещение в Лудене. Были, конечно, относительно такого особенного арестанта приняты и особые меры охраны; окна в его тюрьме заложили кирпичами, а дверь заделали прочнейшею железною решеткою; делалось это, разумеется, из опасения, что дьяволы могут явиться к нему на выручку и вызволить его из тюрьмы; в этом отношении тогдашние власти проявляли высокую наивность.

Пока Грандье отсиживал в своей тюрьме, взялись за одержимых и начали их отчитывать. Как мы уже сказали, число этих невинных жертв лукавого значительно умножилось, и их порешили рассадить отдельно по разным домам в городе под надзором надежных лиц. Созвали целую комиссию врачей, чтобы изучать явления, обнаруживаемые одержимыми во время острых припадков беснования; к ним прикомандировали аптекаря и хирурга. Чертогонов-монахов сначала назначили двоих, но потом скоро увидели, что им двоим не справиться, и присоединили к ним четырех помощников.

Демоны каждый день все подбавляли да подбавляли разные новые интересные показания. Все это надо было проверить путем очных ставок одержимых с Урбаном. Тот сначала отказался отвечать на какие бы то ни было обвинения, но потом постепенно разговорился. Чрезвычайно важною обличительною статьею колдуна, как мы уже упоминали еще в первом отделе, служили «печати дьявола», т. е. особые знаки на теле колдуна, чаще всего анестезированные места, т. е. такие, где не ощущалась боль. И вот дьяволы устами своих жертв показали, что на теле Урбана они наложили несколько таких печатей; консилиум врачей проверил эти дьявольские изветы, и, увы, они оправдались; у Урбана нашлось четыре нечувствительных участка на теле. «Jn duabus natibus circa anum et in duobus testiculis», — сказано в протоколе освидетельствования. Этим устранялись все сомнения в колдовской профессии Грандье.