Сказания и повести о Куликовской битве

Великий князь Дмитрий Иванович (родился в 1350 г.), как это было свойственно династическим традициям эпохи, с детства, с девяти лет, оказался вовлеченным в политическую жизнь и военные походы. В ту пору сильные характеры в княжеской среде нередко складывались очень рано. Остроконтрастные впечатления, вызванные участием с детских лет в походах в разные, порой очень несхожие по жизненному укладу земли, зрелища кровавых битв, пожаров, неоднократных моров (1364–1366), изнурения голодных лет, горя и нужды развивали потребность познавать, наблюдать, обобщать, словом, ускоряли формирование князя Дмитрия как государственно мыслящей личности.

Ему досталось немалое по тем временам политическое наследство в виде Великого княжества Московского, с его расположенными вдоль реки Москвы городами (Можайск, Звенигород, Коломна), с владениями в виде сел и слобод в княжествах Углицком, Галицком и самом Великом княжестве Владимирском, которое уже почти традиционно рассматривалось и на Руси и в Орде как подлежащее Москве. Это означало, что московский князь помимо политической власти (финансовой, военной, внешнеполитической) в Великом княжестве Московском располагал экономическим и венным потенциалом такщ: крупных центров, как Владимир, Переяславль, Юрьев-Польской, Ярополч, Кострома, Ростов (наполовину) и имел освященное временем преимущественное право на управление Великим Новгородом (с доходами с Волока, Торжка, Вологды). Весьма существенно и то, что в этом качестве он ведал сбором и доставкой в Сарай общерусской ордынской дани.

Мысленным взором окидывая жизнь Дмитрия Ивановича, можно уверенно утверждать, что она была исполнена ратных и государственных трудов; отмечена она дальновидностью политических военно-стратегиче-ских целей и умением окружать себя опытными государственными советниками — среди них находились такие крупные люди, как соправитель первых лет власти митрополит Алексей, печатник (канцлер) Дмитрий (Митяй), неизменный военный помощник двоюродный брат серпуховской князь Владимир Андреевич, дальновидный церковный деятель Сергий Радонежский и др. К этому можно добавить, что князь был счастлив в своем продолжавшемся почти четверть века браке с суздальской княжной Евдокией Дмитриевной, которая, как «и многыа жены воеводскыа и боярыни московскыа и служниа жены» (с. 33),¹⁰ провожала мужа на Куликово поле и встречала его в Москве после победы над Мамаем, «честь воздающе», как ему, «такожде и прочиим князем и боляром и всему воинъству» (с. 127). Князь оставил ее опекуншей наследников, наказав им: «А вы, дети мои, живите заодин, а матери своее слушайте во всем», включая и разделы ею земель.¹¹ При жизни мужа она занималась хозяйством, совершала «купли» и «прикупы» сел; отмечена ее последующая государственная и церковностроительная деятельность в столице: летопись уподобляет ее ростовской княгине Марии, книжнице XIII в., и, конечно, не случайно в Московский свод включен ее яркий плач по великому князю.¹²

Великий князь был человеком решительным, здравомыслящим и политически искушенным. Он умел пресекать деятельность, не щадя и жизни враждебных его политическому курсу бояр (вроде сына московского тысяцкого Вельяминова или бояр — сторонников Пимена) ¹² и купцов (вроде Некомата);¹³ он гневно поносил как «литовцев» ¹⁴ погрязших в распрях властителей Византии, спекулировавших русской митрополией на Руси, в Литве и в Польше.¹⁵ Он сослал митрополита Пимена в Чухлому, без колебаний выдворил из Москвы склонившегося было к поддержке Великого княжества Литовского митрополита — болгарина Киприана¹⁶ и вернул сперва второго, а потом и первого, когда после смерти собственного ставленника Митяя очевидная перемена церковно-политического курса Вильнюса, казалось, гарантировала ему лояльность этих духовных деятелей.¹⁷

Ратная жизнь князя началась с участия в походе на Суздаль, после которого Великое княжество Владимирское было решительно объявлено* «отчиной» московских князей (1363). Именно с этого политического шага Дмитрия формула «отчины» — патримониальный принцип объединения под властью Москвы всех древнерусских земель и владений становится все более действенным инструментом политики воссоединения. Отстаивать этот принцип было непросто — и на Руси, и особенно за рубежом.