Сказания и повести о Куликовской битве

Ольгерд же, слышав се, рад бысть вельми, а захвали другу своему повелику и рече предстоящим паном пред ним: «Милыи мои велицыи па-новя, слышите великую, крепкую¹³ любовь милого друга моего князя великого Ольга Резанского, видите, како един Олег владети Москвою не восхоте, но и мне, другу своему, поведати, яко и аз с ним владети имам Москвою». Яко безумнии, не ведят, что глаголют. Предстоящий же паны прикликнувши и реша к нему: «Подобно есть, государю, милости вашей владети Москвою, а сего гусаря Дмитрея згонити, а вся грады его себе разделити, злато же и сребро и все узорочие Московские земли пре-дати великому государю Мамаю. И рука ваша безмятежна царствовати имат». Слышав же сия словеса Ольгерд от панов своих, рад бысть зело и рече к ним: «Много отечества и имения имам даровати в земли Мос-ковстей». Они же падше¹⁴ покланишася ему. Паки же посла Ольгова почти честию великою и дав ему дары многи и отпусти его и рече: «Рци ¹⁵ милому другу моему, великому князю Ольгу Резанскому — ныне тя, друже, нарицаю господином единой земли Рязанстей, по малех же днех будем государи всей земли Московстей и тамо видетися имам, яко брата любезна. Землю же Московскую под нашу державу разделим, сами же радостно и безмятежно царствовати имам».

О горе безумным ¹⁶сим властелем,¹⁷ яко не разумеюще писания, еже отричет во главизне псаломстей: «Въскую шаташася языцы и без ума по-учишася тщетных, царие и князи*…». Ему же хощет бог, да вручит царьство.

По сем князь великий Ольгерд Литовский скоро отряди посла своего к Мамаю именем Бартяша,* человека родом Чесские земли, мужа мудра. И посла его скора и дав ему дары бесчисленны и многия, дары драгии зело. И книгу посла к нему сицеву: «Великому и грозному царю царем всесветлому царю Мамаю! Ольгерд, литовский князь, про твою милость присяжник, многа тя, припадая, молит. Слышах. господине, яко хощеши казнити улусы* своя и московского князя Дмитрея. Того ради моля тя* царю, яко велику беду сотворих твоему улуснику, Ольгу Резанскому, и мне тако же пакости дея. Молим тя оба, да приидет держава твоя царствия твоего, да от таких сих да видит смотрение нашей грубости».

Все ¹⁸ же сие глаголаху лестию на великого князя, а ркуще себе оба смеющеся: «Егда слышит Дмитрей имея нашу присягу к нему, то отбежит в Новгород Великий или на Двину, а мы сядем на Москве й на Коломне. Да егда же царь приидет, и мы ему все злато и сребро и все узорочие Московской земли царю изнесем и срящим его яко дары пред ним предложим. Се же взем царь, возвратитися, а мы княжние Московское разделим — ово к Литве,* ово к Резани,* а царь нам ярлыки* подает, нам и родом нашим по нас». Не ведяху бо, что глаголаху, яко не-смысленнии младии дети, аки не ведуще божия силы и владычня смотрения. Поистинне бо рече: «Аще бо кто держится добродетели — не может быти безо многих враг».

Князь же великий Дмитрей Иванович образ смиренномудрия нося, и смирен в высоких ища, а не чюя бывших сих ни единого совета, еже совещаша ближнии его о нем. О таковых бо пророк рече: «Да не помысли суседу своему зла, да не постигнет тебе кончина».* Давид же ясно глаголет в книзе псаломстей: «Изры, ископа яму, впадется сам в ню».*

По словесех сих приидоша книги от Ольгерда Литовского и от Ольга Резанского к безбожному царю Мамаю и дары ему вдаша от них и писание от треклятых царю поднесоша. И возрев царь в писание. И чая¹⁹ в себе обольсти пишут к нему в писании сем, и сице нача глаголати с- темными своими. И рече царь: «Разумею, яко сии писания облесть есть. Слышите, яко оставшим Дмитрея и обратися противу своея веры?». Они же разумеша, яко истинна, рекоша ко царю: «Ты, царю, во веки царствуй, мы разумеем, яко несть льсти от них. Но и боятся имени твоего грозного, а сий Дмитрей Московский и пред ними предступи и обиду им сотвори». Царь же к ним рече: «Аз мнех, яко во едином совокуплении будут на мя, ныне же разнество межу има. Имам бо присно на Русь быти». И писа²⁰ писание им²¹ сицево: «Ольгерду Литовскому и Ольгу Резанскому! Елико писасте ко мне, на дарех ваших хвалю вам. Елико хощете²² отчины руские — тем дарю вас, но токмо присягу имейте ко мне. И ныне срящите мя со своими силами елико где успеете, да одолеете ^22а своему недругу. А мне ваша пособь не удобна. Аще бы хотел своею силою, то бы древний Иерусалим пленил, якоже халдейский царь,* и на отчине вашей и вас рядих. Но моим именем,²³ а вашею рукою разспу-жен будет Дмитрей, князь московской, да огрозится имя ваша в странах ваших. Мне бо, царю, достоит победити подобна себе и довлети ми царские почести. Сице тако ко князем своим рцете».

Послы же их возвратишася к нему и сказаша, яко: «Царь здравит вельми вам и захвали по велику». Они же скуднии умом возрадавашася о суетном совете, аки не ведый бога: кому же хощет, дает власть.

Не вем, что нареку. Аще быша были врази себе, то бы особь брань себе сотворили. Ныне же едина вера и едино крещение, а ко²⁴ безбожному приложились, въкупе гонити хотят православную веру.