Сказания о Дьяволе согласно народным верованиям. Свидетельства, собранные Клодом Сеньолем

Вскоре из камина высунулась рука, как бы обнимавшая огонь, затем еще одна… вылезла и нога, затем вторая… туловище и, наконец, голова… Дьявол отряхнулся и предстал перед нашим героем, скорее удивленным, нежели испуганным. Через некоторое время оба уже непринужденно беседовали и ели картошку.

Вдруг Жан уронил на пол свою картофелину и сказал Дьяволу:

— Подними…

Ничего не подозревая, Дьявол наклонился, чтобы поднять картофелину, а Жан сверху обвил его шею епитрахилью и начал кропить голову святой водой.

— Отпусти меня, — умолял Дьявол, вертясь от боли, — ты меня сожжешь, сожжешь…

— Я тебя отпущу при условии, что ты здесь больше не появишься.

— Обещаю, слово даю, отпусти… Я так страдаю…

Бесстрашный Жан снял епитрахиль и перестал кропить. Тело Дьявола тут же начало перемещаться. Один за другим его члены втягивались в камин и там исчезали. Больше он в том доме не появлялся.

Что же до Жана, так и не испытавшего страха, то он продолжал вести безбрачную жизнь к великой печали своих родителей и местных девушек, которые все до одной мечтали выйти за него замуж.

XXXI

ДЬЯВОЛ ИЗ ЛА ФУРТОНИ

Лет сто назад — во времена моего деда — Дьявол жил в замке ла Фуртони, недалеко от Рибери, в Перигоре.

Это был Дьявол-трудяга. По ночам он выполнял самую разную работу. Каждое утро арендатор обнаруживал, что лошади обихожены, подстилки прибраны, в кормушках достаточно корма. Словно кто-то вставал в два часа ночи и к пяти утра уже заканчивал все дела.

Тем не менее, вспышки его ярости были весьма неприятны, равно как и его злые шутки. Так, каждое утро на шатком балконе находили огромные куски известняка, грозившие упасть и убить какого-нибудь прохожего. Всякий раз приходилось что-то делать — или сбрасывать их на землю, или перетаскивать куда-нибудь подальше. Однако ночью Дьявол опять приволакивал откуда-то точно такие же.

XXXII

ХРАНИТЕЛЬ СОКРОВИЩ

Легенда местечка Сент-Катрин повествует о жадных охотниках, раскопавших небольшую пещеру, расположенную недалеко от овальной башни Шато, в Балагере (Арьеж). Там, освещенные огнем свечей (candelos), сияли куски золота и серебра, нависавшие под сводами, подобно сталактитам. Как только охотники протянули к ним руки, они увидели маленького старичка, что-то варившего в котелке (era ola) и внимательно смотревшего на незваных гостей. Охотники заметили, что у него вместо ногтей на руках и нижних конечностях — кошачьи когти. Сделав тут же ноги, они все же прихватили несколько кусков золота, однако под действием какой-то таинственной силы золото исчезло. Охотники вернулись домой с пустыми карманами, но хотя бы живые, здоровые и довольные, что их отпустили на все четыре стороны. С тех пор никто больше не пытался искать в тех краях сокровища — ведь хранитель их был по-истине ужасен.

XXXIII

ТРИ ДЕЗЕРТИРА,

или Народная сказка о щедром Дьяволе

Жила некогда в одной деревне крестьянская семья — отец, мать и трое еще совсем маленьких сыновей. Как-то раз отец, который понял, что им не прожить каждодневным тяжким трудом, объявил, что пора сниматься с места, и вскоре все они вместе отправились в Париж. После долгого пути семья, наконец, добралась до столицы и с большим трудом нашла крышу над головой. В конце концов, после долгих поисков работы они вошли в долю с таким же бедным семейством местных старьевщиков. Через пару лет жена умерла, и отец остался один с тремя повзрослевшими сыновьями. Старшему, Франсуа, было восемнадцать, среднему, Жану, шестнадцать, а самому младшему, Полю — четырнадцать. Быть старьевщиками им не хотелось. И старший сказал:

— Отец, я хочу пойти добровольцем в армию.

Старик благословил сына и его взяли в 24-ю колониальную дивизию, которая стояла в Перпиньяне. Через шесть месяцев Франсуа стал капралом, а еще через год — сержантом. Начав зарабатывать небольшие деньги, он посылал их отцу.

Прошло еще два года. Жану исполнилось восемнадцать, и он пожелал сделать то же самое. Отцу очень этого не хотелось, но в конце концов свое благословение он ему дал. Жан отправился служить туда же, где служил его брат, в 24-ю колониальную, и тоже стал капралом. А старший брат уже получил должность сержанта-каптенармуса.

Прошло еще два года, и в армию запросился младший, Поль. Отцу очень хотелось, чтобы сын остался дома, — ведь он превращался в одинокого старика, и благословения своему сыну он давать не желал, но что поделаешь? Пришлось все-таки согласиться. Поль отправился туда же — в 24-ю колониальную, и через полгода тоже стал капралом. За такое короткое время старший брат получил звание главного сержанта, средний — сержанта, а младший — капрала. Вот это да! Жалование свое им удавалось и отцу посылать, и небольшие вложения в ренту из него делать. И братья уже считали себя богачами, счастливо избежавшими ремесла старьевщиков.