Сказания о Хиль-де-Винтере

— Это почему же? — Рокберн как-раз-таки не сомневался в том, что они возьмут замок, и удивился словам командующего.

— Хиль, сколько он стоит, никто еще не смог взять, — Ноктурнус достал табак и трубку, закурил сам и предложил Рокберну, но того охватил мандраж, у него даже тряслись руки, и граф отказался, чтобы скрыть это.

— Они не смогут противопоставить нам нужное количество воинов. — Заметил Рокберн, наблюдая, как переправившаяся конница, закованная в непробиваемые доспехи, выстраивается перед замковыми воротами для штурма.

— От этого места всегда веяло чертовщиной, — философски заключил Ноктурнус, попыхивая трубкой.

— Вот заладил, как старая бабка! — Рассердился Рокберн. — Единственное, что было связано с чертовщиной в этом месте — это герцог, и сейчас он, к твоему сведению, сидит за решеткой, где ему и положено быть.

— Много лет назад я имел несчастье повстречаться с герцогом, — начал Ноктурнус резко изменившимся голосом. — Это демон, которого не остановят ни копье, ни людские слезы, ни, уж тем более, каменные стены в его мерзких делах.

Рокберн повернулся в седле к воину и внимательно всмотрелся в его обветренное лицо, изборожденное преждевременными морщинами. Командир конницы смутился, он вовсе не хотел сейчас разводить сентиментальных откровенных разговоров, тем более с Рокберном, слова как-то сами слетели с его губ. Он пришпорил коня, птицей слетевшего с мыса к кромке воды. На полном скаку преодолел помост, соединивший сушу и остров, рискуя вместе с конем упасть в разыгравшееся море. На скаку он построил гигантскую конницу в шеренги и повел в атаку на замковые ворота. Это был человек, которому нечего было терять и бояться.

Защитники крепости, не многим больше сотни конных, пеших и лучников, с замиранием сердца следили за тем, как на ворота нацелили обитый железом таран из цельного ствола дуба. «Еще поднажмем!» — слышался внизу голос Ноктурнуса, мечущегося вокруг тарана. Капеллан Хиль-де-Винтера, отец Иоанн, в кои-то веки покинул свою часовенку и наблюдал за штурмом с одной из башен, окружавших ворота. Он был немолод, седой, как лунь, и маленького роста, но, пожалуй, никого в замке не уважали больше него. За исключением, может, только самого хозяина замка — Матея. Капеллан, кстати, единственный, наверное, во всей Сеймурии отказывался верить слухам о причастности герцога к черной магии. А может, причина его теплых чувств к хозяину замка была другая — его, как еретика, учившего, что спасет не Вера, а Любовь, отлучили от церкви. Но Матей приютил его и оставил капелланом замка, защитив от преследователей.

— Смола в котлах уже закипела? — Спросил он командующего Северной Башней, теперь окруженной вражеской конницей. Капеллан понимал, что в случае захвата замка его как минимум ждет тюремное заключение, а может, и казнь, и потому взял на себя командование обороной.

— Не думал я, отче, что услышу эти слова от вас, — хихикнул один из вояк, готовясь вылить кипящую смолу на головы осаждавших крепость.

— Я тоже не думал, что твердыня Хиль-де-Винтер когда-нибудь будет осаждаться такими мерзкими двуличными демонами, что сейчас ломают наши ворота. По моей команде… Выливай!

Снизу послышались дикие вопли штурмующих, на которых попал этот адский душ из обжигающей смолы.

— Отче, а как же ваши призывы любить всех и все в этом мире? — Не унимался воин, наполняя котел новой порцией смолы.

— Подумай лучше о ваших семьях, что сейчас сидят в своих домах в Хиль-де-Винтере и опасаются, что с минуты на минуту их могут проткнуть копьем. — Капеллан вышел из башни на внешнюю стену замка и лично зажигал оперение стрел у лучников, которыми они стреляли в нападавших. — Если они возьмут замок, нам всем здесь конец… — прошептал он самому себе.

— А что, если они проломят ворота? — испуганно спросил юноша в кольчуге, оказавшийся Дэзом, метавший во врагов камни из пращи.

— Не проломят, — уверенно заявил капеллан, вслушиваясь в ободрительные возгласы военачальников под стенами замка. — Ворота сделаны так, что скорее им удастся снести стену, чем проломить их.

— Кажется, это они сейчас и сделают!