Сказания о Хиль-де-Винтере

Служанка странно покосилась на Като, но тут же взяла себя в руки и стала осторожно соскребать с «графини» специальным девайсом оливковое масло с уксусом, которым тут пользовались вместо геля для душа. Надо сказать, в условиях местной жары и иссушающего воздуха это было весьма кстати. Прислужница также помогла Като вымыть ее выкрашенные в иссиня-черный волосы все тем же маслом с яблочным уксусом, и тут взгляд ее упал на покрытые черным лаком ногти Като, который она предусмотрительно взяла с собой в Сеймурию из дому. Пузырек с маслом выпал из руки горничной.

— Что-то случилось? — Като держала глаза закрытыми от масла, ожидая, когда его смоют чистой водой.

— Ничего, ваша светлость, — с трудом справившись с удивлением, проговорила прислужница, поливая Като водой. Этикет не позволял ей докучать гостье вопросами, но она уже всю голову изломала, гадая, чем же это Като вымазала ногти, что они даже не отмываются.

Облачившись в поданный ей легкий халатик в тон комнате, Като проследовала обратно в спальню, за стену из плюща. Горничная тем временем успела спустить воду и торопливо срезала с азалии увядшие цветки. Взгляд Като упал на полку с благовониями.

— Может, кальян?

Горничная тотчас же бросила обрезать куст и занялась приготовлением кальяна, подав его с полупоклоном на журнальный стол тисового дерева.

— Садись, не стой над душой. — Като хлопнула по матрасу, сама же она сидела на полу, на шкуре, облокотившись о софу.

— Но ваша светлость, как же… — Горничная смущенно теребила полы одеяния. Положение прислуги не позволяло ей сесть выше графини и смотреть на нее сверху вниз.

— Да уж, у вас здесь все непросто, — отозвалась Като, осознав причину служанкиной нерешительности. — Это… это что?

Она как бы со стороны вдруг услышала свой осипший голос и принялась сквозь мутное стекло изучать содержимое кальяна. В голову ударила волна удивительной, эйфорической легкости и вдохновленности. И почти тотчас предметы перед ней начали играть в какие-то оптические игры. Уменьшаются, увеличиваются. Уменьшаются, увеличиваются — волнообразно, в такт биениям сердца. И еще ей чудились всплески моря за окном, и по двору вдруг словно бы пронеслась не чайка, а диковинный белый дракон, каких печатали на упаковках пуэра в Н-ске.

— Это сорт «Хиль-де-Винтер», ваша светлость. — Горничная смутилась и опустила свой томный взор, подумав, что Като недовольна местным курительной смесью. Карамельная служанка все же решилась сесть на пол на одном уровне с графиней, но не на шкуру — прямиком на паркет, выказав уважение к мнимому титулу гостьи.

— Да уж, — Като давненько не приходилось испытывать этих ощущений, и она несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула чистый воздух. О том, чтобы сделать вторую затяжку — нечего было и думать.

Маленькими глотками она пила холодную воду, поданную проницательной служанкой, и пыталась усилием мысли разогнать Мрак, время от времени накрывавший мир перед глазами.

— У вас тут полная вседозволенность.

— В Сеймурии никогда не были запрещены кальяны с каннабисом, ваша светлость, — рискнула высказаться горничная, открыв окно прохладному вечернему воздуху и крикам цикад и стрижей, и вернулась на свое место у шкуры, ожидая каких-либо указаний со стороны нашей «графини».

Но Като уже была не в состоянии указывать кому-либо, и даже своему собственному телу.

— Я, наверное, полежу… — и как была, в халате, развалилась морской звездой на белой шкуре на полу, даже не сумев забраться на кровать.

* * *

Утром Матей выглядел так, будто спать и не ложился, зато легко шел на своих двоих, не прибегая к помощи меча или трости. Они встретились с Като за завтраком в Большой столовой, в которой уже витали крики ласточек за окном, аромат кофе и специй, и еще — запах какой-то сладковато-можжевеловой древесины с местными острыми фиалками — этой смесью в Хиль-де-Винтере окуривали жилые комнаты.

— Я надеюсь, вам пришлись по вкусу ваши покои, графиня? — Спросил он после приветствия.

— Я даже не помню, когда в последний раз ночевала с таким комфортом, — ответила Като. Хотя она и приврала немного на этот счет. Она прекрасно помнила те счастливые дни, когда Канта почти на месяц исчезла из их съемной квартиры, и она замечательно провела время, несмотря на то, что соседи несколько раз и вызывали полицию. Но как давно это было… А сейчас Като принялась за чашечку кофе-глясе и домашнее печенье с пылу с жару, закусывая блинчиками с финиковым джемом.

— У вас прекрасный вкус, герцог. — Похвалила она хозяина замка. — Восточный шик…

— Южный, я бы сказал, — поправил ее герцог.

Като залилась краской, обсыпалась сахарной пудрой, и собралась уже поспорить как арт-эксперт, когда вдруг вспомнила, что здесь другая география и совсем другие страны.

— Стиль кочевников с Востока — это сущее варварство, — пояснил Матей, также, как и она, принявшись за приторно-сладкие блинчики. — Опасные там края, искусству там не место, и сдается мне, вы там не бывали.

Откуда же ей бывать? Но тактичнее просто пожать плечами. Пусть гадает, откуда же она родом.