Сказания о Хиль-де-Винтере

— Ну а ты, — пересилив себя, он обратился к Гарду. — Если ты обычный хищный зверь, что же пьешь с нами метаку и так странно косишься на наш череп? — С этими словами бармен любовно протер лошадиный череп со стойки той же тряпочкой, которой секунду назад надраивал стакан.

— Тоже мне, сельский Эркюль Пуаро, — фыркнул кот. — И зачем вообще держать эту дрянь в баре?

— Наш хозяин пасечник, — объяснил детина в жилете. — Лошадиный череп всегда был символом пасеки. Странно, что вы и об этом не знаете, — удивился он.

— А мы не сельские, — отозвалась Като, допивая последний глоток своей жирно-сырной на вкус метаки.

Глядя, что они собираются уходить, бармен поспешил их остановить.

— Стойте, подождите. У меня тут для вас кое-что есть.

— И что же? — Недоверчиво спросил кот, угрожающе вытягиваясь в полный рост — от пола до стойки.

— Эй, вдова! — Крикнул он заплаканной женщине по ту сторону барной стойки. — Покажи посетителям, что ты сегодня принесла.

Вдова Клико неспешно поднялась со своего места и приблизилась к нашим странникам. Черная шаль ненароком спала с ее плеч, и Като вдруг увидела, какая же вдова была на самом деле маленькая и худенькая. Она была совсем еще молодой девушкой, ее просто старили опухшие от слез веки и тяжелый взгляд потухших глаз. Может, даже раньше она была красива, симпатична — наверняка, но сейчас в это верилось с трудом, ибо потеря мужа и ежедневные попойки оставили неизгладимый след на ее лице.

— Что они хотели? — Произнесла она резко, поднимая свою шаль и снова кутаясь в нее, хотя было совсем не холодно.

— Брось, Клико, покажи им, что ты сегодня принесла. Им-то это точно понадобится.

— Я не собираюсь отдавать вещи моего мужа в руки всяких, — она в последний момент сдержала себя, чтобы не нагрубить Като.

— Ну и дура, — упрекнул ее бармен. — Останешься без выпивки.

Борясь с остатками гордости, хмуря некогда черную, а теперь почти полностью седую бровь, вдова нехотя развернула какой-то сверток, который все это время лежал у ее ног. Като увидела большой резной лук, тугой, не намного меньше ее самой, и синий бархатный колчан, набитый стрелами с наконечниками из серебра. Затем вдова достала большой кинжал, длиной чуть меньше расстояния от кончиков пальцев до сгиба локтя. Он блеснул в этом тускло освещенном трактире, как брильянт, и тут же снова стал матово-серым. В его ручку был вделан большой синий камень.

— Несокрушимая дамасская сталь с лазуритами, врачующими раны, стрелы из тисовой древесины, которые не сломать рукой, с наконечниками из чистейшего серебра, сафьяновый колчан с шагреневым подкладом… Ну, Клико, сколько ты хочешь за всю эту прелесть? Или желаешь продать по отдельности? — Обратился к женщине бармен, в то время как вдова бережно, почти любовно заворачивала от посторонних глаз оружие обратно в сверток.

— С такими вещами нужно уметь обращаться, — нехотя бросила она, присаживаясь на свое место у стойки.

— Сколько ты хочешь? — Повторил свой вопрос бармен. — У нас тут бесплатно не наливают.

— Десять золотыми, — шепнула женщина.

— Сколько? — Не расслышал бармен.

— Я говорю, девять золотом, — срывающимся, будто просила милостыню, голосом, еле слышно проговорила владелица оружия.

Като никогда еще не предлагали купить такую красоту так задешево. Да и ювелир, пусть и заточенный теперь в кошачьем обличье, шепотом подтвердил ее догадки о немалой ценности показанного им оружия. Като, конечно, смутно понимала, зачем ей все это нужно, но и не купить всю эту прелесть уже не могла. Порывшись в кармане, она начала пересчитывать сеймурианские золотые и серебряные монеты, которые когда-то оставили ей герцогские слуги в «Красной розе».

— Что ж, цена низка, как никогда. Даже, можно сказать, задаром. — Прокомментировал бармен. — Ну что, девушка и кошко-оборотень, найдется в вашем кошельке десяток золотых монет? Одна златая — нашему заведению, так сказать, за посредничество…

— Да, да, конечно, — Като уже отсчитывала денюжку, когда случилось непредвиденное.

Из-за дальней тумбы, накрытой щитом, с вызовом поднялся здоровенный детина — под два метра ростом, в плечах шире, чем дверь в этом самом кабаке, а голова его и вовсе походила на пушечное ядро. Он криво ухмыльнулся, глядя на Като, и девушка заметила еще и неполный комплект зубов. Этот детина явно не чурался если не боя, то пьяной потасовки — уж точно.

— Купила бы ты себе куклу, девочка, а эти игрушки оставь тем, кто умеет с ними обращаться. — И с этими словами трактирный вояка вооружился палицей, все это время служившей ему чем-то наподобие подставки для ног.

— Шел бы ты к себе в песочницу, — посоветовал ему Гард.

Като предупреждающе цыкнула на него. Еще не хватало уйти отсюда со сломанными ребрами вместо великолепного оружия.

— Ты что-то сказал, котик? — Рявкнул детина, косматой ручищей перехватывая поудобнее свой обитый полосками железа кусок дерева.

— Я говорю, у нас свои игрушки, а у тебя — свои. И мы тебя играть не звали.