Сказания о воинах-зверях

«…Пошла в поле, и зашла в пустой дом, и ухоронилась. И вот топотня, топотня, бегут сорок волков, и стали развертываться кругом столба по солнышку, и развернулись, и очутились все добрыми молодцами…».

А следующую волшебную историю этнографы записали в Курганской области.

«Одна матерь была гордая. Она своего детеночка Митеньку изругала по клятбишному, проклянула то есть его.

Ладно. Он вышел на улицу и пошел, пошел куда попало. Идет – стоит избушечка, старичок подходит:

– И это куда ты пошел? Айда со мной.

Пошли, повел он Митеньку, повел, ведет по бережку, пришли к этому, к морю.

– Митенька, зашшурь глаза, иди со мной по воде.

Митенька зашшурил и пошел как по полу. Зашли в комнату – а там дом у них, питание всяко есть, все есть.

Жил он там, сколько уж жил, не знаю. Он был там как бы работником. А матерь не думает что дитенок потерялся. Только хресная о нем молилась, молилась за него Богу. И вымолила его – главарь <в том месте, где Митенька находился> стал говорить:

– Ты теперь, Митенька, нам не годный. Душной ты теперь стал. Иди, давай, домой.

– (Душной – это раз хресная его вымолила).

Митеньку главарь послал, а не перевернул его – он как чурка и прикатился. Хресная раз метет за воротами – вдруг чурка катится толстая (он уже большой был). Она:

– Ой-ей, как я испугалась, Господи.

Как она гаркнула, <Господа помянула> – он сразу человеком обернулся:

– Хресна, не бойся, это я, Митенька.

Он рассказыват потом хресной:

– Если кто что оставит не благословясь, не перекрестясь, мы этим и питались.

Так что все надо с молитвой ложить, а то сейчас наедятся, напьются, а все вот на столе оставляют. А так нельзя.

Старуха, которая мне это рассказывала – та хресная-то ей по родне».

Этот, казалось бы, несложный рассказ содержит массу деталей, указывающих на инициационные практики.

…изругала по клятбишному – уходившие в «волчьи союзы» иногда оплакивались как умершие, после возвращения домашние делали вид, что не узнают их.

…мы этим и питались… – как уже говорилось, участники молодежных союзов иногда питались «чем Бог послал» (промышляя мелким воровством, собирательством и др.) Также и в данном рассказе члены «союза» (подобно сбивавшимся в такие же «волчьи стаи» спартанским отрокам и юношам, не достигшим совершеннолетия и обязанным законами Ликурга самим добывать себе пропитание, в том числе воровством) воруют пищу, которую хозяйки оставили без присмотра, «не благословясь».

Стоит избушечка… пришли к морю… – в сказках много раз упоминается некая мистическая дорога, ведущая в «иной мир». На этой дороге герой, действительно, часто встречает дом (вспомним известное «избушка, повернись к лесу задом…»), спутника-наставника и водное пространство. Под водным пространством не стоит буквально понимать реку или море – здесь это обозначение некоего «иного мира». Здесь подчеркивается, что Митенька стал чужим по отношению к обыденному миру, стал принадлежен «тому свету», «миру мертвых».

… душной ты стал – Митенькина пахучесть также указывает на его принадлежность к «иному» – живой в царстве мертвых пахнет так же скверно, как и мертвый в мире живых.