Сказания Ринеммы

– Что? – удивился Илькар. – Вимминаль, я уверен в своих силах. Поверь, учителя в Двенадцати Шпилях этому уделяют много внимания, а я закончил обучение с отличием. Я совершенно точно знаю свои силы, и у меня нет ни капли неуверенности.

– Я не об этом, – покачал головой островитянин. – Илькар, какой у тебя цвет?

Магу потребовалась пара секунд, чтобы вникнуть в вопрос; в отличие от мебели, с местным терминам освоиться было сложнее. Даже по прошествии года он мешкал, переводя странные символы Архипелага в привычные.

– Палитра, сам же знаешь. Нет ярко выраженных способностей ни к одной сфере.

– А какой все же любимый?

– Изменчивая лазурь, опять-таки знаешь, – ответил Илькар, подавляя раздражёние.

– Что самое сильное ты сможешь сыграть этим цветом здесь? – продолжал Вимминаль.

Маг задумался, перебирая в памяти Водные заклинания и выбирая те, которые не разрушат тут все вокруг.

– «Восход водного дракона», пожалуй. Только озеро маловато, и дракон тоже выйдет небольшим.

– Сделай это, – посоветовал Вимминаль. – А потом вспомни все, что чувствовал.

Илькар вздохнул. Поднявшись со стула, он бережно положил на него футляр со скрипкой и протянул руку к озеру. Схема заклинания сплелась в уме мгновенно; видимые лишь ему линии наполнила легко текущая сила.

Вода в озере взметнулась ввысь, принимая очертания могучего зверя; массивный, сотканный из жидкости дракон, точная копия Панрайда Водного, навис над двумя людьми.

– Удерживать его? – поинтересовался Илькар.

– Не обязательно, – покачал головой Вимминаль, и дракон по воле мага с грохотом осыпался брызгами, вернув озерцо на место. – А теперь вспомни.

– Все было как обычно.

Вимминаль улыбнулся и направился к дороге, бросив через плечо:

– Верно. Как обычно. Вспомни. И ничего не жди.

Илькар остался в одиночестве, пытаясь понять смысл произнесенного. Образ мышления местных жителей до сих пор ставил его в тупик. Вот что бы это все значило?

Он опустился на землю рядом со стулом, пытаясь вспомнить то, что делал, создавая заклинание. Нормальный порядок действий: сосредоточение, восстановление в памяти схемы, наполнение силой, направление вовне себя.

Стоп. Нет. Это – то, что делал. А Вимминаль сказал – «то, что чувствовал».

Что он чувствовал, сплетая чары? Что он вообще чувствует, делая это?

Сначала – искру восторга, впервые вспыхнувшую тогда, когда десятилетний мальчишка, замирая от восхищения, следил за тем, как водные потоки свиваются вокруг узкой ладони мастера Гиллима. И сейчас искра эта лишь разгорается сильнее, когда он сам направляет волшебную силу, придавая форму своему желанию…

А затем – осознание того, что надо сделать, и безоговорочная уверенность в том, что все получится, воспитанная, опять-таки, Гиллимом…

Нет.

Не уверенность.

Вера в то, что все получится.

Неоткуда ещё взяться уверенности в своих силах у ученика, особенно при обучении в Двенадцати Шпилях. А вот вера в себя – это то, что любой наставник просто обязан привить.

Но для чего вера тут? В конце концов, он-то – уже состоявшийся маг… Ещё и совет «ничего не ожидать». Как это можно-то, когда знаешь, что должно получиться в итоге?

Осознание пришло совершенно неожиданно, и Илькар лишь удивился – как не понимал этого раньше?

Магия материка и его родной страны подобна науке с четкими расчетами и формулами. И в этом случае действительно нужна была уверенность, и можно было ожидать просчитанного результата. Как строитель, возводя дом по выверенным чертежам, ожидает, что получится хорошее, крепкое здание.

А здесь, на Архипелаге, они сами называют свое волшебство Искусством. И нужно тут нечто иное…

Он ведь и сам, читая книги, слушая музыку, глядя на картины, удивлялся – как авторам, не применяя волшебства, удается заставить поверить? Поверить в то, что они изображают, какие образы передают?

И магическое обучение тут было ни при чем. Фактически, волшебным тут было лишь наполнение мелодии или красок собственной силой.

Главное – вера в то, что сможешь передать то, что рождается внутри тебя. Слушателям, зрителям, миру… какая разница?

Илькар вскочил на ноги; лишь усилием воли заставляя себя двигаться помедленнее, он расстегнул футляр и извлек скрипку. Прижался щекой к гладкому дереву, прикрыл глаза, поднимая смычок.

Он играл уже знакомую ему мелодию – но сейчас не ожидал от нее магического результата, на котором ранее сосредотачивался. Сейчас маг вообще не думал о результате – он просто играл, погружаясь в мелодию, и радуясь этому.

Илькар не сразу заметил, что сейчас музыка звучит чуть по-другому – не так, как играл Вимминаль. А когда заметил, то не стал исправлять; ему самому так было лучше. И теперь мелодия казалась родной, своей – несмотря на то, что написана была ещё до его рождения.

Он играл, просто наслаждаясь музыкой, и все ярче разгоралась искра восторга – от того, что он может так вызывать к жизни нежную, мягкую мелодию.

Что-то холодное и мокрое коснулось лба; Илькар открыл глаза и увидел – как вокруг него танцуют водяные струи, сплетаясь и расходясь в такт мелодии, которую пела скрипка на его плече.