Сказания Стигайта

Лицо Эдры посуровело, а улыбка вмиг сошла с губ. Хальдрик невольно напрягся.

— Много же крови ты потерял, пока искал себе помощи, но откуда взяться такой ране? Сомневаюсь, что ты наткнулся на острый сук, да и хищных зверей в нашей окру́ге не водится. Когда я тебя увидела, вся твоя одежда была перепачкана кровью, но вот шею и плечи будто бы окатили красным из ведра! И потому я спрошу тебя прямо, незнакомец: ты кого-то убил?

— Не стану лгать тебе, добрая хозяйка, я убил человека, — глухо произнес Хальдрик, не отводя глаз. — Но на меня напали первым, и я… я не преступник, илантис, поверь, просто сейчас мне тяжело говорить о случившемся. Дай мне немного времени, а позже я обо всем вам поведаю.

— Так и быть, — холодно ответила Эдра. — Надеюсь, у тебя были веские причины для подобного. Отдыхай. Если что-то понадобится, можешь позвать меня, я буду в комнате напротив.

Хозяйка удалилась, и Хальдрик, подкрепившись, оказался наедине с собственными мыслями; такими, что на душе становилось пасмурно, пусть в распахнутое окно и светило яркое солнце. Опутанный тревожными думами и легкой дремотой, трэнларт немало удивился выросшей вдруг тени на лице — то вернулся из леса хозяин дома. Как выяснилось в разговоре, Гольмут вместе с сыновьями уходил на охотничий промысел. По его собственным словам, именно охота приносила семье хороший достаток: богатые дичью угодья обнаружил еще дед Гольмута, Гимбрад, а сам Гольмут получил их в наследство от своего отца. В умелых руках охотника спорилось и столярное ремесло, но отчего-то спрос на его резное дерево завсегда был невелик. Минута за минутой, неторопливая беседа подходила к концу, увлекая за собой последние краски солнечного дня. Когда же комнату озарила закатная полоса света, Гольмут отправился вниз, пожелав Хальдрику хорошенько выспаться.

Несколько следующих дней Хальдрик провел в семье охотника. Очутившись наконец в безопасности, он в полной мере ощутил, насколько же разбит, раздавлен своим положением. Его тягучие мысли отныне безустанно обращались к будущему, но прозревали лишь все новые трудности. Так, «Величие», облаченное в новые паруса, уже должно было вернуться к пристани, а Даварт — отправиться к назначенному месту. Верный слову, что он предпримет, посчитав Хальдрика мертвым? Доказать обратное будет непросто, ведь о скорой встрече с капитаном нечего было и думать… Кроме того, как теперь отыскать «тайного союзника»? Запросить помощи у отца? Прожить следующий месяц, в конце концов? И чем дольше Хальдрик размышлял о грядущем, тем охотнее возвращался к прежним своим надеждам, сгоревшим в пламени роковой ночи.

«Биндур, бедный мой друг, где же ошиблись мы с тобой? Почему все наши замыслы обратились в прах? Кому вообще достало дерзости на столь явный разбой, Крылатым Клинкам?! Быть может, эти убийцы и прознали о нашем задании, но не в их правилах действовать столь открыто, пусть даже в собственном логове! Да только кто, как не они? Эх, что и гадать сейчас… И пусть я знал, на что иду, и не испытывал сомнений, шагать придется одному, покуда ноги не немеют…»

Пребывая в мыслях о потерянном, юный трэнларт оказался в одном шаге от омута печали, в который и погрузился бы с головой…

Но он не шагнул.

Простившись с верными стражами и друзьями, Хальдрик, дабы занять беспокойный разум, решил создать себе легенду, которую и собирался рассказать взамен правды; на ее воплощение он потратил остаток второго дня.

Следующим утром слабость отступила, и Хальдрик, под чутким надзором Эдры, размял затекшие мышцы, прогулявшись по окрестностям. А когда время подошло к ужину, трэнларт примкнул к дружному семейству за столом, скорее опасаясь, нежели радуясь.

* * *

Запивая медовым пивом ломоть жареной оленины, Хальдрик не без волнения услышал вопрос, к которому так тщательно готовился:

— Ну что ж, Леодрас, — размеренно начал Гольмут, проглотив картофелину, — мы рады, что силы возвращаются к тебе, и наша помощь не проходит даром. Три дня минуло с тех пор, как я встретил тебя, изможденного и грязного, на пороге. Но, стараниями Эдры, тебя теперь не узнать, будто другой человек на твое место явился! А раз так, незнакомец, не поделишься ли, кто ты такой, и что с тобой приключилось?

— В самом деле, — согласился трэнларт, — негоже оставлять хозяев без ответа. Гостеприимство дома успокоило мои мысли, и я как следует вспомнил недавние злоключения. С чего бы начать? Мое имя вам уже известно, Леодрас. Леодрас Майст…

На краткий миг у Хальдрика перехватило дыхание. Комната разом потемнела, на месте стола возникло смутное очертание костровища. В ушах раздался тихий щелчок — и нутро трэнларта обдало замогильным холодом. Видение исчезло быстрее, чем юноша успел бы моргнуть.

— …Если угодно, — выдохнул Хальдрик.