Сказания умирающей Земли. Том II

«Все это прекрасно и замечательно, – пожал плечами Кугель. – Неужели, однако, Юкоуну оставит усадьбу без охраны или смотрителя?»

Фианосфер развел руками: «Почему нет? Кто осмелится красть у Смешливого Волшебника?»

«Именно это соображение побуждает меня к сдержанности, – кивнул Кугель. – Я человек находчивый, но не безрассудно опрометчивый».

«Подумайте, однако, о возможности обогащения, – возразил Фианосфер. – Драгоценности и музейные редкости – сокровища, которым нет цены! – приворотные зелья, целебные мази, эликсиры! Имейте в виду: я ни к чему вас не подговариваю и ничего не рекомендую. Если вас поймают, мое соучастие заключалось только в том, что я выразил восхищение несметным состоянием Смешливого Волшебника. Но вот он уже идет. Скорее повернитесь спиной, чтобы он не видел ваше лицо! Юкоуну проведет здесь не меньше трех часов, я гарантирую!»

Юкоуну зашел в лавку, а Кугель нагнулся, чтобы рассмотреть бутыль с маринованным гомункулом.

«Приветствую тебя, Юкоуну! – воскликнул Фианосфер. – Что тебя задерживало? Мне пришлось отвергнуть самые щедрые предложения желающих приобрести знаменитый красный либрам – и только потому, что я берегу его для тебя! Кроме того – обрати внимание на этот ларец! Его нашли в тайнике неподалеку от древнего Каркода. Он все еще запечатан: никто не знает, какие чудеса в нем скрываются. И я прошу за него всего лишь двенадцать тысяч терциев».

«Любопытно! – пробормотал Юкоуну. – Надпись… позволь взглянуть. Хм… да, это не подделка. Ларец содержит окаменевшую рыбью кость – в толченом виде ее применяли в качестве слабительного по всему Великому Мофоламу. Хорошо сохранившийся экземпляр. Ему красная цена – десять или двенадцать терциев. У меня есть ларцы древнее на тысячи лет, восходящие к эпохе Пылкого Тления…»

Кугель вернулся к двери двумя размашистыми шагами, вышел на улицу и принялся расхаживать взад и вперед, обдумывая проект Фианосфера во всех деталях. При поверхностном рассмотрении предложение антиквара казалось разумным: Юкоуну находился в лавке, а в окрестностях Азеномея находилась его усадьба, полная несметных сокровищ. Несомненно, простая разведка не повлекла бы за собой никаких нежелательных последствий. Кугель направился на восток по берегу Кззана.

Витые башенки зеленого стекла возвышались на фоне темно-синего неба, узорчато переплетая багряные солнечные лучи. Кугель остановился, внимательно обозревая окрестности. Мимо бесшумно струились воды Кззана. Неподалеку, полуприкрытая черными тополями, бледно-зелеными лиственницами и тенистыми плакучими ивами, притаилась деревенька – дюжина каменных хижин, населенных речными перевозчиками и огородниками, возделывавшими прибрежные террасы: людьми, полностью погруженными в повседневные заботы.

Кугель изучил подходы к усадьбе: к ней поднималась извилистая дорожка, выложенная темно-коричневой плиткой. В конце концов Кугель решил, что, если он приблизится к жилищу волшебника, не скрываясь, в случае чего ему проще будет как-нибудь объяснить свое появление. Он начал подниматься по склону холма – стены усадьбы Юкоуну вздымались у него над головой. Достигнув площадки перед крыльцом, Кугель снова задержался, чтобы посмотреть по сторонам. За рекой холмы удалялись бесконечной чередой, постепенно сливаясь с дымкой горизонта.

Кугель решительно подошел ко входной двери и постучался – никто не ответил. Кугель задумался. Если Юкоуну, подобно Фианосферу, пользовался услугами сторожевой твари, будучи надлежащим образом спровоцирована, та должна была издавать какие-то звуки. Кугель принялся рычать, мяукать и тявкать, подражая разнообразным животным.

Ничто не нарушало тишину внутри усадьбы.

Кугель осторожно подошел к окну и заглянул в просторный вестибюль, задрапированный бледно-серым полотном. В вестибюле не было ничего, кроме высокого табурета, на котором, под колоколообразным стеклянным колпаком, лежала дохлая крыса. Кугель стал обходить усадьбу, изучая каждое попадавшееся по пути окно и, наконец, подступил к стене огромного внутреннего двора древнего зáмка, служившего задним двором усадьбы. Ловко взобравшись по неровной каменной кладке, Кугель перепрыгнул через один из затейливых парапетов Юкоуну и таким образом немедленно получил доступ ко внутренним помещениям усадьбы.

Сперва он оказался в спальне волшебника. Кровать с балдахином, стоявшую на небольшом возвышении, поддерживали шесть горгулий – все они повернули головы, уставившись на непрошеного гостя. Крадучись, Кугель углубился двумя длинными шагами в арочный проход, ведущий в соседнюю комнату, где стены были зелеными, а мебель – черной, с розовой инкрустацией. Отсюда Кугель вышел на балкон, окружавший центральный зал усадьбы, озаренный лучами, проникавшими через многогранные ниши, устроенные высоко под потолком. Под балконом теснились сундуки, ларцы, стеллажи и этажерки, заполненные всевозможными экспонатами из чудесной коллекции Юкоуну.