Сказания умирающей Земли. Том II

Работая шестами, паломники подвели плот ближе к берегу. Вдали уже торчало навершие Черного обелиска – завидев его, пилигримы разразились радостными возгласами. Совместными усилиями им удалось направить плот по диагонали поперек реки и пришвартоваться к одному из покосившихся, прогнивших городских причалов.

Паломники выбрались на берег и собрались вокруг Гарстанга, обратившегося ко всем присутствующим: «С глубочайшим удовлетворением слагаю с себя обременительные обязанности руководителя нашего отряда! Воззрите же! Перед вами священный город, где Гильфиг провозгласил гнеустическую догму, где он испепелил Казуэ и ниспроверг ведьму Энксис! Вполне возможно, что его благословенные подошвы попирали ту самую почву, на которой мы теперь стоим!» Гарстанг драматическим жестом опустил руку к земле, в то время как паломники, глядя вниз, смущенно переминались с ноги на ногу.

«Как бы то ни было, – продолжал Гарстанг, – мы прибыли, и каждый из нас должен чувствовать облегчение. Мы проделали нелегкий, опасный путь. Пятьдесят девять человек вышли из долины Фольгуса. В полях Сагмы вурдалаки утащили Бамиша и Рандола. На мосту через Аск к нам присоединился Кугель. Сплавляясь по Скамандеру, мы потеряли Лодермульха. Теперь нас – пятьдесят семь товарищей, сплоченных бедами и приключениями – мне причиняет огорчение необходимость распустить наш отряд, но я не сомневаюсь, что все мы навсегда запомним этот славный поход!

Через два дня начинается ритуал очищения. Мы прибыли вовремя. Те, кто еще не проиграл все свои деньги, – с этими словами Гарстанг бросил осуждающий взгляд на Кугеля, – могут остановиться в удобных гостиницах. Обнищавшим придется найти какую-нибудь другую крышу над головой. Наше путешествие подошло к концу: здесь мы расстаемся – каждый пойдет своим путем, хотя, конечно, через два дня мы снова встретимся у Черного обелиска. До тех пор – прощайте!»

Паломники разошлись – одни направились по берегу Скамандера к близлежащему постоялому двору, другие повернули в сторону от реки, чтобы найти убежище в городе.

Кугель подошел к кудеснику Войноду: «Как вы понимаете, я незнаком с этой страной. Вероятно, вы могли бы порекомендовать гостиницу с просторными и удобными, но не слишком дорогими номерами».

«Могу! – ответил Войнод. – Я сам собираюсь остановиться в такой гостинице, точнее – на постоялом дворе „Древний приют Дастрической империи“, занимающем территорию бывшего дворца. Если вещи мало изменились с тех пор, как я побывал там в последний раз, изысканные блюда и роскошные помещения предлагаются там за вполне разумную цену».

Кугель с одобрением отнесся к такой перспективе и последовал за кудесником по улицам старого Эрзе-Дамата – сначала мимо скоплений беленых избушек, затем по обширному району, где не было никаких зданий, а пересечения проспектов создавали нечто вроде огромной пустой шахматной доски; наконец они углубились во все еще населенные кварталы, где в глубине ухоженных, хитроумно спланированных садов виднелись великолепные усадьбы. Горожане Эрзе-Дамата отличались довольно приятной внешностью, хотя были заметно смуглее жителей Альмерии. Мужчины носили только черное: брюки в обтяжку и жилеты с черными помпонами; женщины щеголяли в роскошных длинных платьях желтой, красной, оранжевой и малиновой расцветки, а их мягкие туфельки мерцали оранжевыми и черными блестками. Синий и зеленый цвета встречались гораздо реже – здесь считали, что они могут накликать беду – а лиловый цвет символизировал смерть.

На прическах женщин покачивались высокие плюмажи, тогда как мужчины надевали набекрень черные диски с центральным отверстием, из которого выступала верхняя часть головы. Судя по всему, среди местных жителей пользовались большой популярностью смолистые бальзамы – от каждого встречного исходил отчетливый аромат алоэ, мирры или карцинта. В целом и в общем обитатели Эрзе-Дамата казались не менее цивилизованными, чем народ Кочика, и значительно более энергичными и деятельными, нежели азеномейская деревенщина.

Впереди, неподалеку от Черного обелиска, расположился «Древний приют Дастрической империи». К большому огорчению как Войнода, так и Кугеля, все помещения этого постоялого двора уже были заняты, и привратник не пустил их внутрь. «Обряды очищения привлекают множество набожных гостей из разных стран, – пояснил он. – Если вы найдете хоть какое-нибудь место, где можно переночевать, считайте, что вам повезло».

Он оказался прав: Кугелю и Войноду, переходившим от одной гостиницы к другой, всюду отказывали. Наконец, на западной окраине города – там, где уже почти начиналась Серебряная пустыня – им позволили остановиться в номере над большим, не слишком респектабельным на первый взгляд трактиром, в гостинице под наименованием «Под зеленым фонарем».

«Еще десять минут тому назад я не смог бы вас разместить, – сообщил владелец гостиницы. – Но вороловы задержали двух постояльцев, объявив, что оба они – разбойники с большой дороги и прирожденные мошенники».