Сказания умирающей Земли. Том III

Кугель отозвался великодушным жестом: «Принесите сургуч и печать! Я запечатаю сумку, содержащую драгоценные опалы и квасцы. Мы разместим ее в сейфе, и вы можете хранить ее в качестве залога. Против этого не возразит даже Гуруска!»

Майер в ужасе всплеснул руками: «Я не могу взять на себя такую ответственность!»

«Не беспокойтесь! – доверительно понизил голос Кугель. – Я защитил сумку заклинанием. Если грабитель вскроет сумку, драгоценности тут же превратятся в гальку».

Майер продолжал сомневаться, но согласился принять сумку Кугеля на хранение. Они вместе проследили за тем, чтобы она была запечатана сургучом, после чего ее поместили в сейф владельца гостиницы.

Кугель удалился к себе в номер, где он выкупался, воспользовался услугами брадобрея и переоделся в предоставленный ему новый костюм. Поправив кепку на голове так, чтобы она залихватски сидела набекрень, он вышел прогуляться на площадь.

Конечно, он не преминул подойти к станции солнечных эмосинариев. Так же, как прежде, два молодых человека прилежно работали вокруг очага – один поддерживал огонь и регулировал оптические приборы пяти фонарей, тогда как другой постоянно следил за тем, чтобы передающий стимулирующую вибрацию луч был точно направлен на заходящее Солнце.

Кугель рассматривал станцию со всех сторон, и в конце концов юноша, подкидывавший поленья в очаг, спросил его: «Не вы ли тот самый путешественник, который недавно выразил сомнения по поводу эффективности системы эмосинариев?»

Кугель осторожно выбирал слова: «Беседуя с Майером и Гуруской, я высказал следующие замечания: доподлинно известно, что остров Бразель погрузился в Мелантинский залив – о его существовании уже почти забыли. Известно, что окруженный крепостными стенами город Мунт давно разрушен завоевателями, от него остались только безжизненные руины. По поводу Синего Азора и Вир-Виссилиса я ничего не знаю и никогда о них не слышал. Больше я не выражал никаких мнений».

Молодой хранитель очага раздраженно подбросил в огонь охапку поленьев: «Тем не менее, нам сказали, что вы считаете наши усилия бесполезными».

«Я не делал столь далеко идущих выводов, – вежливо возразил Кугель. – Даже если другие станции эмосинариев заброшены или разрушены, вполне возможно, что гундарского регулятора достаточно. Кто знает?»

«Вот что я вам скажу! – заявил хранитель очага. – Мы трудимся безвозмездно, а в свободное время валим деревья, пилим их и перевозим сюда поленья. Это тяжелая и скучная работа».

Юноша, регулировавший направление луча, генерируемого станцией, тоже пожаловался: «Гуруска и старейшины ни черта не делают, только приказывают нам вкалывать – приказывать легко и удобно! Молодежь – в том числе Джанред и я – не такие простаки, как может показаться. В принципе, мы отвергаем любые догматические учения. Лично я считаю обслуживание системы солнечных эмосинариев бесполезной тратой усилий и времени».

«Если другие станции заброшены, – рассуждал Джанред, подбрасывавший поленья, – кто или что регулирует светимость Солнца, когда оно скрывается за горизонтом? Вся эта система – полнейшая чепуха, враки!»

Оператор зеркал и линз заявил: «И я могу это продемонстрировать, освободив всех гундов от неблагодарного рабского труда!» Он повернул рычаг: «Извольте заметить! Луч регулятора больше не направлен на Солнце. Смотрите! Солнце светит, как прежде, нисколько не нуждаясь в нашем вмешательстве».

Кугель посмотрел на Солнце; действительно, судя по всему, оно светило по-прежнему, время от времени морщась и подрагивая, как старик, страдающий подагрой. Юноши наблюдали за дневным светилом с таким же интересом и, по мере того, как минута проходила за минутой, стали удовлетворенно бормотать себе под нос: «Вот и доказательство! Солнце не погасло!»

Пока они продолжали наблюдение, однако, Солнце – возможно, совершенно случайно – болезненно померкло и, казалось, спазматически ускорило движение к горизонту. За спиной Кугеля и молодых людей раздался возмущенный рев – к ним подбежал нольде Гуруска: «Что означает эта безответственность? Немедленно направьте регулятор на Солнце! Вы что, хотите бродить на ощупь в темноте до конца своих дней?»

Юноша, поддерживавший огонь, возмущенно ткнул большим пальцем в сторону Кугеля: «Он убедил меня в том, что в нашей системе нет необходимости, и что все наши труды бесполезны».

«Как?! – впечатляющие грудь и борода Гуруски повернулись к Кугелю. – Вы появились в Гундаре всего лишь несколько часов тому назад и уже пытаетесь пошатнуть незыблемые основы нашего существования? Предупреждаю вас, наше терпение не бесконечно! Уходите отсюда и больше не приближайтесь к станции эмосинариев!»

Задыхаясь от ярости, Кугель развернулся на каблуках и промаршировал прочь.

На пустыре, где остановился караван, он навел справки о возможности поездки на юг, но прибывшая в полдень вереница фургонов должна была отправиться утром обратно на восток.