Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель

Снова взглянув на площадь, Кугель нахмурился и прищурился: неужели его супруга, Марлинка, прогуливалась там в компании молодого человека? Кугель направил телескопическую трубу на грациозную фигуру. Действительно, эта была Марлинка, причем к ней дерзко наклонился, взяв под локоть, тот самый охотник, с которым она была обручена раньше. Кугель возмущенно сжал зубы. Такой распущенности следовало положить конец! Когда Марлинка соблаговолит подняться наконец на дозорную башню, ей придется выслушать самый безапелляционный выговор.

Солнце достигло зенита — веревка задрожала. Перегнувшись через поручень, Кугель увидел, что ему поднимают в корзине обед, и потер руки, предвкушая возможность полакомиться. Приподняв кусок ткани, прикрывавший корзину, он обнаружил, однако, только полбуханки хлеба, кусок жесткого вареного мяса и флягу разбавленного вина. Шокированный столь жалким зрелищем, Кугель решил тут же спуститься, чтобы поставить вещи на свои места. Прокашлявшись, он наклонился над перилами и попросил поднять лестницу. Никто, казалось, его не слышал. Он позвал громче. Пара прохожих с некоторым любопытством взглянули вверх и пошли по своим делам. Кугель раздраженно взялся за веревку и стал поднимать ее, вращая шкив, но вслед за веревкой не появились ни толстый трос, ни веревочная лестница. Тонкая веревка, способная выдержать вес не более чем корзины с едой, оказалась бесконечной замкнутой петлей.

Кугель задумчиво присел, чтобы оценить ситуацию. Затем он снова направил телескоп на площадь и попытался найти гетмана, у которого намеревался потребовать объяснений.

Ему пришлось долго ждать — только поздно вечером дверь таверны распахнулась, и на улицу, пошатываясь, вышел гетман — явно под мухой. Кугель повелительно позвал его, наклонившись над поручнем; гетман остановился, озираясь в поисках источника обратившегося к нему голоса, озадаченно покачал головой и побрел по площади дальше.

Косые лучи заходящего Солнца позолотили воды озера Вулль; теперь на поверхности воды можно было четко различить коричневатые и черноватые спирали водоворотов. На башню подняли ужин Кугеля: миску овсяной каши с тушеным луком-пореем. Взглянув на это блюдо без всякого интереса, Кугель вышел на балкон купола дозорной башни и закричал:

— Поднимите лестницу! Становится темно! А в темноте бесполезно следить за Магнатцем или за кем-нибудь другим!

Как прежде, никто не обратил внимания на его замечания. Фиркс, по всей видимости, осознал положение вещей и вызвал несколько резких приступов боли, сжимая когтями внутренности Кугеля.

Кугель провел беспокойную ночь. По мере того как из таверны выходили запоздавшие выпивохи, он призывал их помочь ему спуститься с башни, но никто даже ухом не повел.

Когда из-за гор взошло Солнце, на башню подняли завтрак — вполне съедобный, но ни в малейшей степени даже не напоминавший о том уровне обслуживания, который обещал Кугелю лукавый гетман. Кугель яростно раскричался на находившихся внизу, но его приказы игнорировали. Глубоко вздохнув, Кугель убедился наконец в том, что ему оставалось полагаться только на его собственные ресурсы. Конечно, как иначе? Разве его зря прозвали Пройдохой Кугелем? Но как спуститься с башни? Он стал рассматривать различные возможности.

Веревка, с помощью которой в купол поднимали еду, была слишком тонка. Если бы он сложил ее вчетверо, она, пожалуй, выдержала бы его вес, но опустилась бы лишь на четверть расстояния, отделявшего его от набережной. Будучи связаны крепкими узлами, его ремни и одежда, разорванная на полосы, позволили бы удлинить веревку еще метров на шесть, но все равно он повис бы в воздухе высоко над землей. Гладкая опора дозорной башни не позволяла за что-либо зацепиться. Если бы у него были подходящие инструменты и достаточное количество времени, он мог бы, наверное, вырубить на наружной поверхности колонны углубления-захваты и таким образом спуститься — или даже постепенно укорачивать столб, пока он не смог бы спрыгнуть на набережную… Но все эти проекты были практически неосуществимы. Кугель в отчаянии опустился на подушки. Все было ясно. Его околпачили. Он оказался в заключении. Сколько провел на башне предыдущий дозорный? Шестьдесят лет? Такая перспектива никак не устраивала Кугеля.

Фиркс придерживался того же мнения и яростно ворочался в животе Кугеля, усугубляя его огорчение шипами и когтями.

Так проходили дни и ночи. Кугель долго и мрачно размышлял, поглядывая с башни на жителей Вулля с безмерным отвращением. Время от времени он подумывал о том, чтобы позвонить в набат так, как это сделал его доведенный до безумия предшественник, но сдерживался, вспоминая о грозившем за это наказании.