Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель

Кугель присел отдохнуть на плоский камень, покрытый пятнами лишайника, но Фиркс — надзиратель, вживленный Смешливым Волшебником во внутренности Кугеля, — скоро потерял терпение и напомнил о себе стимулирующим приступом резкой боли. Кряхтя от усталости, Кугель поднялся на ноги и погрозил кулаком на юго-восток — в том направлении, где, судя по всему, находилась Альмерия:

— Юкоуну! Юкоуну! Если бы я мог отплатить тебе хотя бы десятой частью того, что ты причинил мне, меня обвинили бы в необузданной жестокости!

Кугель продолжил путь по тропе, вьющейся под утесами, пробуждавшими в нем отчетливые, но совершенно невозможные воспоминания. Далеко внизу простиралась равнина, заполнявшая три четверти горизонта оттенками, сходными с расцветкой камня, на котором только что сидел Кугель: черные пятна рощ перемежались серым крошевом заполненных руинами низин, смутными полосками серо-зеленых, лавандовых и серовато-коричневых тонов и свинцовыми отблесками двух больших рек, скрывавшихся в туманных далях.

Кратковременный отдых только усугубил болезненные ощущения в одеревеневших суставах Кугеля: он прихрамывал, поясная сумка натирала ему бедро. Еще больше его раздражал голод, постоянно напоминавший о себе бурчанием в животе. И за это ему заплатит Смешливый Волшебник, по легкомысленной прихоти отправивший Кугеля в северные пустоши выполнять невозможное поручение! Конечно, Юкоуну предоставил ему чудодейственный брелок, превращавший несъедобные для человека материалы органического происхождения, такие как сено, дерево, рога и копыта, шерсть, перегной и тому подобное, в питательную пастообразную массу. К сожалению — и в этом, несомненно, тоже проявилось язвительное чувство юмора Юкоуну, — полученный таким образом «паштет» сохранял вкусовые качества исходной субстанции. Во время длительного перехода через горы Кугелю не привелось пробовать ничего лучше волчьего лыка, высохших остатков падали, окопника, веточек карликового дуба и дубильных орешков, а однажды, когда уже не оставалось ничего другого, ему пришлось удовольствоваться некими отбросами, найденными в пещере бородатого тавна. Разумеется, подобные «продукты» Кугель употреблял в минимальных количествах, в связи с чем его высокая худощавая фигура стала положительно тощей и костлявой — скулы выступили подобно спонсонам, черные брови, некогда беспечно-иронически приподнятые, хмуро опустились. «Поистине, Юкоуну за многое придется ответить!» — повторял про себя Кугель, на ходу пытаясь представить себе, каким именно способом он отомстит Смешливому Волшебнику, когда вернется наконец в Альмерию.

Тропа повернула и спустилась на обширное плоскогорье, где ветром и песком были вырезаны из камня тысячи причудливых фигур. Глядя по сторонам, Кугель не мог не заметить некую упорядоченность расположения и форм этих скульптурных произведений эрозии и остановился, задумчиво потирая подбородок. Закономерность отличалась исключительной изощренностью — настолько замысловатой, что Кугель усомнился: не становится ли он жертвой своего воображения? Изучая фигуры вблизи, он обнаружил тщательно продуманные сложные элементы и не менее изобретательные мельчайшие подробности их обработки — переплетения, спиральные шпильки и завитки, диски, седловидные углубления и частично вывернутые наизнанку сферы, равномерно перекрученные и волнообразно изогнутые поверхности, веретенообразные, кардиоидные и копьевидные элементы… Перед ним явно были результаты исключительно терпеливой, мастерской и трудоемкой резьбы по камню — никакое усилие воображения не позволяло представить себе, каким образом случайные сочетания погодных условий могли бы сотворить нечто подобное, даже на протяжении тысячелетий. Кугель озадаченно хмурился — побуждения, заставившие кого-то создать такую колоссальную скульптурную экспозицию, трудно было себе представить.

Переходя от одной фигуры к другой, через некоторое время Кугель услышал голоса и звонкий перестук инструментов. Кугель замер и осторожно прислушался, после чего направился туда, откуда исходили звуки, и увидел бригаду, состоявшую из примерно полусотни работников всевозможных размеров — от невероятных карликов величиной с вершок до великанов высотой в два или три человеческих роста. Кугель опасливо приблизился к ним, но, взглянув на него разок, мастеровые больше не обращали на него внимания и продолжали долбить, сверлить, скрести, ошкуривать и полировать камень с прилежанием, граничившим с одержимостью.