Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель

— Тебя зовут Тсаин, — сказал он. — И я уже знаю, что ты станешь частью моей жизни.

Он забросил все дела, чтобы учить Тсаин — и она училась с чудесной быстротой.

— Скоро мы вернемся на Землю, — сообщил он ей. — В мой дом над широкой рекой в лесистой стране Асколаис.

— На Земле небо тоже переливается цветами радуги? — спросила Тсаин.

— Нет, — ответил Турджан. — Земное небо — бездонная темная синева, и в этой синеве движется древнее красное Солнце. Когда наступает ночь, в небе загораются звезды — они образуют созвездия, я тебе их покажу. Эмбелион прекрасен, но Земля обширна, ее горизонты простираются в таинственную даль. Как только Панделюм мне позволит, мы вернемся на Землю.

Тсаин любила купаться в ручье; Турджан иногда спускался с ней на берег и мечтательно забавлялся, обрызгивая девушку водой и бросая в ручей камешки. Он предупредил Тсаин об опасности, исходившей от ее сестры, и она обещала сохранять бдительность.

Но в один прекрасный день, когда Турджан уже готовился к отбытию, она ушла по лугам дальше обычного, забывшись в созерцании спектральных переливов неба, величественных высоких деревьев с утопающими в туманной дымке кронами, изменчивых цветов у нее под ногами; она смотрела на мир с изумлением, доступным только тем, кто недавно встал из растильного чана. Тсаин поднялась и спустилась по нескольким склонам, после чего зашла в тенистый лес, где журчал еще один ручей. Напившись прохладной воды, Тсаин прошла дальше по берегу и вскоре заметила небольшую землянку.

Дверь хижины была открыта. Тсаин заглянула внутрь — ей хотелось знать, кто там живет. Но землянка пустовала; единственными предметами в ней были аккуратная циновка из травы, полка с простой посудой из дерева и олова, а также стол, на котором стояла корзина с орехами.

Тсаин повернулась, чтобы уйти, но тут же услышала топот копыт, угрожающе приближавшийся, как дробь барабана судьбы. Черный конь остановился прямо перед ней. Тсаин робко отступила в хижину — все предупреждения Турджана пронеслись у нее в памяти. Но Тсаис спешилась и направилась к ней со шпагой наготове. Она уже замахнулась, чтобы нанести удар, когда глаза двух девушек встретились — и Тсаис удивленно замерла.

Если бы кто-нибудь стал свидетелем этой сцены, ему пришло бы в голову, что никто никогда не видел ничего подобного. Две одинаковые красавицы в одинаковых белых бриджах, подвязанных на талии, с одинаково горящими глазами и растрепанными черными волосами, одинаково стройные и бледные, стояли лицом к лицу — но лицо одной выражало ненависть к каждому атому мироздания, тогда как лицо другой с восхищением приветствовало жизнь.

Тсаис обрела дар речи:

— Как это может быть, ведьма? Мы похожи как две капли воды, но ты — не я. Или на меня снизошло наконец благословение безумия, чтобы помрачить мое восприятие мира?

Тсаин покачала головой:

— Меня зовут Тсаин. Ты, Тсаис, — моя сестра, мы близнецы. Поэтому я должна тебя любить, а ты должна любить меня.

— Любить? Я не люблю никого и ничего! Я должна тебя убить и тем самым избавить мир от еще одного исчадия зла! — Она снова замахнулась шпагой.

— Нет! — отчаянно вскрикнула Тсаин. — Почему ты желаешь мне зла? Я не сделала ничего плохого!

— Плохо уже то, что ты существуешь! Кроме того, ты издеваешься надо мной и оскорбляешь меня, явившись сюда в моем безобразном обличье!

Тсаин рассмеялась:

— Безобразном? Этого не может быть. Турджан говорит, что я — красавица. Поэтому ты — тоже красавица.

Бледное лицо Тсаис окаменело:

— Ты надо мной смеешься.

— Ни в коем случае! Ты на самом деле прекрасна.

Острие шпаги Тсаис опустилось к земле. Ее лицо расслабилось, стало задумчивым:

— Красота! Что такое красота? Может ли быть, что я лишена способности видеть, как все, что какой-то демон искажает мое зрение? Скажи мне: как увидеть красоту?

— Не знаю, — призналась Тсаин. — Для меня это очень просто. Разве радужные переливы неба не прекрасны?

Тсаис с изумлением посмотрела вверх:

— Эти режущие глаза сполохи? Они вызывают либо раздражение, либо уныние, но в любом случае омерзительны.

— Смотри, как изящны эти цветы — хрупкие, очаровательные!

— Паразиты! Причем они отвратительно воняют.

Тсаин была в замешательстве:

— Не знаю, как объяснить тебе красоту. По-моему, ты ничему не радуешься. Что-нибудь приносит тебе удовлетворение?

— Только убийство и разрушение. Надо полагать, в убийстве и разрушении есть красота.

Тсаин нахмурилась:

— Я сказала бы, что убийство и разрушение — это зло.

— Ты на самом деле так думаешь?

— Я в этом убеждена.

Тсаис снова задумалась:

— Как же я могу решить, что́ мне следует делать? Я знала, что́ делать — а теперь ты говоришь, что это зло!

Тсаин пожала плечами:

— Я прожила всего несколько дней, мне не хватает мудрости. Но я знаю, что все живое появляется на свет, чтобы жить. Турджан мог бы тебе это объяснить гораздо лучше меня.

— Кто такой Турджан? — поинтересовалась Тсаис.

— Очень добрый человек, — отозвалась Тсаин. — Я его очень люблю. Мы скоро улетим на Землю, где небо — огромное, глубокое и темно-синее.

— На Землю… Если бы я улетела на Землю, смогла бы я найти красоту и любовь?