Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель

— То, о чем ты говоришь, по большей части верно. Если у живых существ есть какое-нибудь право, это право на жизнь. Жизнь — их единственное на самом деле драгоценное имущество, и похищение жизни хуже любого другого грабежа… Что же касается другой проблемы, то здесь ты ни в чем не виновата. Красота — повсюду, ей могут восхищаться все, кто наделен зрением, — все, кроме тебя. Меня это огорчает, потому что я тебя создал. Я сконструировал твою исходную клетку, я наложил печать, определившую закономерности развития твоего тела и твоего мозга. Однако, несмотря на свое мастерство, я допустил ошибку. Когда ты выступила из растильного чана, я обнаружил, что в твоем мозгу возникло нарушение, что для тебя красота выглядит как уродство, а добро тебе кажется злом. Настоящее уродство, настоящее зло ты никогда не видела, ибо в Эмбелионе нет ничего отвратительного, ничего подлого. Если бы тебе действительно привелось столкнуться с уродством или злом… боюсь, это привело бы к помешательству.

— Разве ты не можешь меня изменить? — воскликнула Тсаис. — Ты же чародей! Неужели я обречена на безрадостное существование до конца своих дней?

Из-за стены донесся едва слышный вздох:

— Да, я чародей. Мне известны все заклинания, изобретенные по сей день, все заколдованные руны, магические формулы, чудесные механизмы, заговоры, амулеты и талисманы. Я — магистр математики, первый с тех пор, как погиб Фандаал. Тем не менее я не могу изменить твой мозг, не уничтожив при этом твой разум, твою личность, твою память — называй это как хочешь, — потому что я не бог. Бог мог бы воплотить в жизнь любое желание, но мне приходится довольствоваться магией — формулами, вызывающими резонанс, искажая пространство.

Глаза Тсаис, заискрившиеся было надеждой, потухли.

— Я хочу оказаться на Земле, — помолчав, сказала она. — На Земле неподвижно-синее небо, и над горизонтами движется красное Солнце. Я устала от Эмбелиона. Здесь никто ничего не говорит, кроме тебя.

— Земля… — задумчиво протянул Панделюм. — Сумрачная планета неописуемой древности. Когда-то это был гордый мир с заоблачными вершинами гор и блестящими лентами рек, а Солнце горело, как ослепительный белый шар. Но бесконечные века дождей и ветров раскрошили и размыли гранит, а Солнце стало тусклым и красным. Континенты погружались в океаны и снова поднимались. Вырастали башни миллионов городов — и обрушивались, превращаясь в прах. Теперь там, где плодились и размножались древние народы, живут от силы несколько тысяч человек. И на Земле есть зло — зло, утонченное и дистиллированное временем… Земля умирает, и в сумерках бытия… — чародей замолчал.

— И все же, — с сомнением сказала Тсаис, — я слышала, что на Земле много красоты. Я хочу познать красоту, даже если для этого мне придется умереть.

— Как ты узна́ешь красоту, когда ее увидишь?

— Все человеческие существа способны познавать красоту. Ведь я — человеческое существо?

— Несомненно.

— Тогда я найду красоту и, может быть, даже… — Тсаис не смогла произнести слово, слишком чуждое ее уму, слишком чреватое тревожными, приводящими в замешательство последствиями.

Панделюм долго молчал. Наконец он сказал:

— Отправляйся на Землю, если хочешь. Я помогу тебе в меру своих возможностей. Ты получишь от меня руны, предохраняющие от магии. Я одушевлю твою шпагу. Кроме того, я дам тебе совет, и он заключается в следующем: не доверяй мужчинам, ибо мужчины расхищают красоту, чтобы удовлетворять похоть. Не вступай в близость ни с кем… Я дам тебе драгоценности — на Земле они сделают тебя богатой. Пользуясь ими, ты сможешь многого достичь. Но — опять же — никому и нигде их не показывай; некоторые люди готовы убивать за гроши.

Снова наступила напряженная тишина, после чего воздух словно освободился от тяжести.

— Панделюм! — тихо позвала Тсаис. Ответа не было.

Через несколько секунд, однако, чародей вернулся — ум девушки снова стеснило ощущение его присутствия.

— Немного подожди, — сказал Панделюм, — а затем зайди в соседнее помещение.

Тсаис подошла к внутренней двери, чуть задержалась, выполняя указание чародея, после чего открыла дверь и зашла в следующую комнату.

— На скамье слева, — прозвучал голос Панделюма, — ты найдешь браслет с амулетом и мешочек с драгоценными камнями. Надень амулет на кисть руки — он отражает вредоносные чары и сосредоточивает их на том, кто произнес заклинание. Это самая могущественная из рун, не потеряй ее!

Тсаис надела браслет и привязала к поясу мешочек с драгоценностями.

— Теперь положи шпагу на скамью, встань на каменную плиту с вырезанными рунами и плотно закрой глаза. Мне нужно будет зайти в помещение. Ни в коем случае не пытайся на меня взглянуть. Слышишь? Последствия ослушания будут ужасны.

Тсаис вынула шпагу, положила ее на скамью, встала на руны, вырезанные в полу, и зажмурилась. Послышались медленные шаги и тихий звон металла, а затем — высокий, напряженный подвывающий звук, постепенно затихший.