Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель

Когда она снова проснулась, в избушке больше никого не было; из противоположного окна сочился темно-бордовый вечерний свет. Тсаис потянулась, подложила руки под голову и задумалась. Кто был этот человек в черной маске? Все земное казалось ей непостижимым. Тем не менее обитатель избушки не нанес ей никакого ущерба… Тсаис заметила свою одежду, лежавшую на полу. Поднявшись со скамьи, она оделась. Подойдя к двери, она распахнула ее. Перед ней простиралась до самого низкого горизонта и терялась вдали вересковая пустошь. Слева торчали, отбрасывая черные тени, скалистые утесы; перед ними по торфянику были разбросаны грязновато-красные валуны. Справа тянулась черная полоса леса.

Была ли в этом пейзаже какая-то красота? Тсаис не могла ответить на этот вопрос. В ее искаженном представлении туманный горизонт верещатника и зазубренная гряда утесов казались безжизненно-унылыми, а лес не вызывал ничего, кроме ужаса.

В чем заключалась красота? Девушка растерянно вертела головой, прищуриваясь и приглядываясь то в одну, то в другую сторону. Услышав звуки шагов, она резко обернулась, широко раскрыв глаза и ожидая новых неприятных неожиданностей. Но это был человек в черном капюшоне с маской. Тсаис облегченно прислонилась спиной к косяку двери.

Хозяин избушки, высокий и сильный, приближался медленными шагами. Почему он закрывал голову и лицо? Он почему-то стыдился показывать лицо? Тсаис ничего не понимала — ей самой любые человеческие лица, с их водянистыми глазами, влажными неприятными отверстиями и щетинистой порослью, казались отвратительными.

Человек в маске остановился напротив:

— Ты хочешь есть?

Подумав, Тсаис ответила:

— Хочу.

— Тогда давай поедим.

Хозяин избушки зашел внутрь, расшевелил угли в камине и нанизал на вертела кусочки мяса. Тсаис неуверенно стояла поодаль. Она всегда готовила для себя сама. Она ощущала неудобство — идея сотрудничества еще никогда не приходила ей в голову.

Через некоторое время человек в маске выпрямился, и они сели друг против друга за стол, чтобы подкрепиться.

Через некоторое время хозяин произнес:

— Расскажи мне о себе.

И Тсаис, еще не научившаяся о чем-либо умалчивать или притворяться, объяснила ему свое происхождение следующим образом:

— Меня зовут Тсаис. Я прибыла на Землю из Эмбелиона, где меня сотворил чародей Панделюм.

— Эмбелион? Где это? И кто такой Панделюм?

— Где Эмбелион? — в замешательстве переспросила девушка. — Не знаю. Эмбелион — не на Земле. Это не очень большое место, там в небе переливаются разноцветные волны. Панделюм живет в Эмбелионе. Он — величайший из ныне живущих чародеев. По меньшей мере он так говорит.

— А! — откликнулся человек в маске. — Кажется, я начинаю понимать.

— Панделюм меня сотворил, — продолжала Тсаис, — но он допустил какую-то ошибку, когда меня выращивал. — Тсаис неподвижно смотрела в огонь. — Весь мир кажется мне мрачным и зловещим, наполненным уродством и ужасом. Любые звуки режут мне уши, все живые существа в той или иной степени мне отвратительны — неуклюжие кожаные мешки, набитые вонючими внутренностями! Как только я появилась на свет, я хотела только рубить, крушить, давить, уничтожать! Я ничего не знала, кроме ненависти. А потом я встретила свою сестру, Тсаин, — она такая же, как я, но без изъяна в мозгу. Она сказала, что существуют любовь, и красота, и счастье… Я попросила Панделюма отпустить меня на Землю, чтобы я могла найти любовь и красоту.

Ее изучали серьезные голубые глаза:

— И ты их нашла?

— До сих пор, — тихо и озадаченно отозвалась Тсаис, — я не встретила ничего, кроме зла — такого зла, какое не приснилось бы в кошмарном сне.

Постепенно, с трудом выбирая слова, она поведала человеку в маске о своих несчастьях.

— Тебе не повезло, — заметил тот, продолжая внимательно ее разглядывать.

— Мне кажется, что я должна себя убить, — сказала Тсаис тем же отстраненным, словно исходящим издали голосом. — Потому что я никогда не найду то, что ищу.

Наблюдая за ней, человек в маске видел, как нежная кожа девушки отливала медью в красноватых лучах вечернего Солнца, как распустились по ее плечам черные волосы, как задумчиво смотрели в огонь ее большие миндалевидные глаза. Он внутренне содрогнулся при мысли о том, что это грациозное создание погибнет и смешается с прахом триллионов, удобривших древнюю почву Земли.

— Нет! — резко произнес хозяин избушки.

Тсаис удивленно обернулась к нему: неужели он считал, что ее жизнь ей не принадлежит, что она не вправе распоряжаться собой по своему усмотрению?

— Разве ты не нашла в этом мире ничего, с чем не хотела бы расстаться? — спросил он.

Тсаис нахмурилась:

— Не помню ничего такого… Хотя, пожалуй, мне нравится твоя хижина — в ней чисто и тихо.

Человек в маске рассмеялся:

— Тогда живи здесь сколько хочешь — она твоя! А я попробую показать тебе, что мир иногда не так уж плох — хотя на самом деле… — Он прервался, после чего с горечью сказал: — Со мной этот мир обошелся жестоко.

— Как тебя зовут? — спросила Тсаис. — И почему ты носишь черную маску?