Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель

— Как меня зовут? — Казалось, хозяин избушки был не слишком доволен этим вопросом. — Итарр. Да, пусть будет так — Итарр. Я ношу маску потому, что самая подлая женщина в Асколаисе — и не только в Асколаисе, подлее нет ни в Альмерии, ни в Кочике — во всей Вселенной! — сделала мое лицо таким, что я не могу на него смотреть.

Слегка успокоившись, он устало рассмеялся:

— Но время для гнева давно прошло.

— Она еще жива?

— О да, она жива! И, без сомнения, околдовывает губительными чарами всех, кого встречает. — Итарр повернулся, глядя в огонь. — Когда-то я ни о чем таком даже не подозревал. Она была молода и прекрасна, она источала бесчисленные тонкие ароматы и завораживала прелестными игривыми манерами. Я жил на берегу океана в белоснежной вилле, окруженной тополями. Напротив, на другом берегу Сумрачного залива, темнел выступавший далеко в море мыс Печальной Памяти. Когда небо багровело на закате, а горы становились черными, казалось, что горбатый мыс — силуэт одного из древних богов Земли, уснувшего в воде… Там я проводил все свои дни и был настолько доволен жизнью, насколько это возможно, пока умирающая Земля совершает последние обороты вокруг гаснущего Солнца.

Однажды утром я изучал звездные навигационные карты. Подняв голову, я увидел ее под арочным входом виллы — такую же юную и грациозную, как ты. У нее были чудесные рыжие волосы, спускавшиеся на плечи сзади и спереди. Да, она была прекрасна и — в длинном белом платье — казалась чистой и невинной.

Я полюбил ее, а она говорила, что тоже меня любит. Она подарила мне браслет из черного металла. Ослепнув от любви, я надел этот браслет, хотя не мог прочесть начертанные на нем символы пагубной колдовской руны. Прошли несколько недель, полных неописуемых радостей и наслаждений. Но через некоторое время я обнаружил, что Джеванна одержима темными страстями, удовлетворить которые неспособна любовь обычного человека. Однажды в полночь я застал ее в объятиях обнаженного черного демона — эта сцена до сих пор словно выжжена в моей памяти огненной печатью!

Я в ужасе попятился. Они меня не заметили, и я медленно ушел оттуда. На следующее утро она выбежала ко мне на террасу, радостно улыбаясь, как счастливое дитя.

— Пойди прочь! — возмутился я. — Ты невыносимо омерзительна!

Она произнесла одно слово, и руна на черном браслете поработила меня. Мой ум все еще принадлежал только мне, но мое тело стало ее собственностью и вынуждено было подчиняться любым ее прихотям.

Она заставила меня рассказать о том, что я видел, — и злобно насмехалась, наслаждаясь своей властью. Она подвергала меня бесконечным разнообразным унижениям, она вызывала заклинаниями адских тварей из Калуу, из Фовюна, из Джелдреда, чтобы те издевались надо мной, оскверняя мое тело. Она вынуждала меня смотреть на то, как она забавлялась с этими монстрами, и когда мне пришлось назвать ей тварь, вызывавшую у меня наибольшее отвращение, заколдовала меня так, что теперь мое лицо — морда этого чудовища.

— Неужели такие женщины существуют? — удивилась Тсаис.

— Увы, существуют! — Серьезные голубые глаза продолжали внимательно изучать девушку. — Наконец, темной ночью, когда демоны волокли меня за холмы, чтобы сбросить со скалы, черный браслет сорвало с моей руки острым краем какого-то камня. Я был свободен! Я тут же выкрикнул заклинание, разбросавшее вопящих чертей по всему небу в глубины космоса, и вернулся в прибрежную виллу. Рыжеволосая Джеванна пировала в одиночестве за длинным столом в большой готической трапезной. Я выхватил кинжал, чтобы перерезать ей глотку, но она подняла руку: «Стой! Если ты меня убьешь, твое лицо навсегда останется мордой демона — только я знаю, как его изменить!» С этими словами она беспечно выбежала из виллы, а я, не в силах там оставаться, поселился здесь, на вересковой пустоши. С тех пор я повсюду ее ищу, чтобы вернуть себе человеческое обличье.

— И как ты надеешься ее найти? — Теперь ее вчерашние злоключения казались Тсаис незначительными по сравнению с бедой, постигшей Итарра.

— Я знаю, где ее можно будет встретить завтра ночью. Завтра — ночь Черного Шабаша. С незапамятных времен в эту ночь собираются и празднуют торжество обитающие на Земле исчадия зла.

— И ты собираешься участвовать в этом торжестве?

— Не в числе празднующих, конечно. Хотя, по правде говоря, — с горечью прибавил Итарр, — если я сниму маску, никто из собравшихся не заметит, что я — не один из них.

Тсаис вздрогнула и подвинулась ближе к стене. Итарр не мог не заметить ее реакцию и вздохнул.

Девушке пришла в голову новая мысль:

— Ты столько страдал от зла — и все еще считаешь, что в мире есть красота?

— Конечно есть! — ответил Итарр. — Смотри, как простираются вдаль вересковые луга — безлюдные, неоскверненные, расцвеченные переходами приглушенных оттенков! Смотри, как величественно вздымаются к небу утесы, подобные хребту планеты! А ты? — Он пристально смотрел ей в глаза. — Ты сама — олицетворение красоты, превосходящей все вокруг.

— Превосходящей красоту Джеванны? — в замешательстве спросила Тсаис.

Итарр рассмеялся.

— Несомненно! — заверил он ее.