Сказано — сделано

Коту Маркизу, как и полагалось, снились мыши. Мышей Маркизу в жизни видеть не приходилось. Поэтому они представлялись ему в виде разноцветных воздушных шаров, которые Коля покупал в праздники. Шары летали по комнате, кот прыгал и цапал их когтями. Шары громко лопались, а Маркиз думал: «Оказывается, ловить мышей — дело нехитрое».

Только Саше Оляпкину в эту ночь не снилось ничего. Он просто крепко спал.

Глава 5. Сэр Дюк

Последний урок — математика — подходил к концу. Когда до конца урока оставалось каких-то десять минут, Саша вырвал из блокнота листок и торопливо написал: «Нет, Колян, все-таки надо идти к Сэру Дюку вместе. Мало ли что. Вдвоём надёжнее». Но едва Саша успел передать записку другу, который сидел позади него, как над его головой прогремел голос Валентины Тимофеевны:

— Оляпкин, встань и повтори, что я сказала!

Саша неохотно поднялся.

— Вы сказали… э-э-э… Ах! Да! Вы сказали: «Откройте дневники и запишите домашнее задание».

— Боюсь, что открыть дневник придётся пока только тебе, Оляпкин. В чём дело?! Я уже третий раз тебя поднимаю. Вот что, друг сердечный. Останешься после уроков. Я буду тетради проверять, а ты — учить сегодняшний материал. Иначе тебе контрольную не написать.

Саша понуро сел. Подумаешь, квадратные уравнения… Только что он решал гораздо более важную и трудную задачу. «Что, если, — думал он, — просверлить в земном шаре дыру насквозь, а потом в неё прыгнуть? Вылетишь с другой стороны или нет? А если вылетишь, то что получится? Прыгать будешь вниз, а когда с другой стороны выскочишь, то полетишь уже вверх? Чепуха какая-то».

Прозвенел звонок. Коля подошёл к загрустившему другу и положил ему руку на плечо:

— Ничего, Ляпа, я один схожу. А ты уж позубри тут. Это даже хорошо. Контрольная-то годовая, не шутка.

Славку Сердюка Коля увидел в сквере перед домом и сразу узнал. Да, прав был Кирилл, говоря о том, что Сэр Дюк «упакован будь здоров». Его бело-голубые кроссовки были великолепны. Легкие небесного цвета штаны, узкие внизу и роскошно пузырящиеся в бедрах, напоминали шелковые шальвары древневосточных принцесс. Комплект дополняли сиреневая курточка и синяя строчёная панамка с куцыми, опущенными вниз полями. Уши плотно закрывали изящные стереонаушники. От наушников к карману тянулся тонкий провод. В самом же кармане находился портативный кассетный магнитофон «ДЖИ-ВИ-СИ», в просторечии именуемый «плэйером». Магнитофон посылал в наушники звуки «тяжелого» рока. Песня строго и просто называлась «Укуси меня».

Из полутора тысяч профессий, указанных в справочнике и включавших такие экзотические, как змеелов и дегустатор чая, Славику не нравилась ни одна. Он страстно мечтал стать диск-жокеем. Каждую ночь ему грезился полумрак дискотек, где в оглушающем грохоте стереосистем и в сумасшедшем мелькании разноцветных прожекторов жарко колышется призрачная масса танцующих. Но вот вспыхивает самая мощная лазерная пушка, и на сцену с микрофоном в руках выскакивает он, Славик Сердюк, злой и красивый. «А сейчас, — хрипло кричит он в микрофон, — для вас будет петь и играть нестареющая группа «Водолей» во главе с их бессменным лидером, бас-гитаристом Иннокентием Барским! Для вас, специально для вас они исполняют свой самый популярный шлягер под названием „Улыбка динозавра”». Толпа восторженно ревет, а Славику кажется, что он сам и есть тот непревзойденный бас-гитарист, которого рвут на клочки у выхода из концертного зала восторженные поклонницы.

Впрочем, мама Сердюк придерживалась иного мнения о будущем сына. Ни о каких диск-жокеях она и слушать не хотела, твердо решив, что Славик поступит в торговый институт. Помня о том, что конкурс в этот институт выше, чем даже в университет, она уже сейчас наняла ему репетиторов по всем необходимым предметам.

Коля подошёл к неподвижно стоящему Славке, соображая, с чего бы начать разговор. Но тут Славик снял наушники и, презрительно оглядев Колю, сказал:

— Ну, ты чего тут, клоп, пылишь? Кислород поглощаешь? А?

— Да я так, ничего, — несколько растерялся Коля. — Собака вот у тебя красивая. — Он кивнул в сторону коричневой мохнатой собаки, деловито обнюхивающей тонкий ствол молодого вяза. — Я вот думаю: неужели это чау-чау?

— Ну, допустим. Тебе-то что?

— Ух ты, здорово! Это ж редчайшая порода! Я никогда живыми их не видел. Только на картинках. А вот правду говорят, что у чау-чау синий язык? Даже не верится!

— Сюзи! Ко мне! — позвал Славик. Закормленный пёс повернул голову и неторопливо подошёл к хозяину.

— Голос, Сюзи, голос! — приказал Славик.

Собака подумала и лениво тявкнула два раза, вывалив действительно синий язык. Как успел заметить Коля, язык прекрасно гармонировал по цвету со строчёной панамкой Славика.

— Видал-миндал, — не без гордости произнёс Славик.

— Сила! — сказал и вправду удивлённый Коля. — И главное — так к твоей шляпе подходит. И к штанам…

Славик довольно хохотнул и доверительно добавил:

— Да, за эту псину мать триста рубчиков отстегнула.

— Триста?! — с неподдельным изумлением переспросил Коля. — Зачем же вам такая дорогая собака? Она, наверное, дом хорошо сторожит?