Сказано — сделано

— Как же, сторожит! Это мы её сторожить должны. Чтоб не спёрли.

— А что же она у вас делает?

— Ничего. Ветчину жрёт да на двор ходит.

— Понимаю, — сказал Коля. — Вы просто очень любите животных.

Славик сдвинул панамку на глаза и, посмотрев на Колю сверху вниз, произнёс:

— Да, мы очень любим животных. И растения.

— А у вас ещё кто-нибудь есть? — спросил Коля. — Ну там, кошка или рыбки?

— Рыб нет, — сказал Славик. — Есть птица. Попугай называется.

— Ух ты! Попугай! — притворно удивился Коля. — А он у вас говорящий?

— Естественно, — как бы обидевшись, сказал Славик. — Других не держим.

— Вот бы посмотреть, — мечтательно сказал Коля. — Я ещё ни разу живых говорящих попугаев не видел. В кино только и по телевизору. Да и то, мне кажется, их там актёры озвучивают.

Славик наклонил голову набок и, словно прицениваясь, осмотрел Колю с головы до ног.

— За просмотр деньги платят, — сказал он. — И вообще, откуда ты такой наглый взялся? Как зовут?

Коле было неприятно, что с ним так разговаривают. Он открыто посмотрел на расписного Славика, и ему вспомнился где-то вычитанный афоризм древнего мудреца: «Человек есть существо о двух ногах и без перьев». Хотя в данном случае были и перья. Да ещё какие! Коля усмехнулся, но, вспомнив о важном деле, ради которого он тут стоит, как ни в чём не бывало ответил:

— Меня зовут Коля.

— Коля? — переспросил Славик. — А не врёшь? А вдруг тебя Петей зовут? Или Никифором? Ладно, ладно, шучу. Пойдём зайдём ко мне. Так и быть, покажу тебе говорящую птицу. Люблю нахалов.

Славику нравилось, когда им или его вещами восхищались. Впрочем, если кто и восхищался, то вещами. Но Славик не вдавался в тонкости и особенно не отделял себя от своих вещей. Таким же образом он оценивал и других людей. Если человек сидит за рулём собственного «мерседеса» или «Волги», то этого уже достаточно.

— Скидавай галоши, — приказал Славик, когда они вошли в квартиру. — Вьетнамский паркет, он грязи не любит.

Коля покорно снял свои видавшие виды башмаки с разноцветными шнурками и с любопытством посмотрел на отливавший тёплым янтарным блеском пол. Благородный рисунок паркета напоминал Георгиевский зал Эрмитажа, где на стене в центре Георгий Победоносец поражает копьём дракона. Впрочем, здесь обошлось без драконов. Стены прихожей украшали импортные фотообои. На них во всём блеске современной полиграфии бушевал знаменитый водопад Виктория, так в своё время поразивший путешественника Давида Ливингстона.

Едва Коля в сопровождении хозяина переступил порог комнаты, как большущий красавец жако, сидевший у окна в клетке, радостно закричал: «Метёлки, падайте!»

— Боря, ты что, сдурел? — сказал Славик попугаю и не без гордости посмотрел на Колю. Он был рад, что попугай не подвёл и сразу выдал номер. — К тебе, понимаешь, заходят два джентльмена, а ты, как старый дурень, вопишь: «Девочки, садитесь». Ну где ты, спрашивается, видишь тут девочек?

Попугай нахохлился, приподнял крылья и, ободрённый хозяином, ещё радостнее закричал: «Падайте, падайте! Славик, туши фонарь, врубай систему!»

— Вот бес, — ухмыльнулся Славик. — Нет, пора из этого птеродактиля чучело делать.

— А вот я в одном фильме видел попугая, — сказал Коля, — так тот всё время «Ишь ты!» кричал. Например, герой говорит: «Мой «Кольт» бьёт без промаха!» А попугай: «Ишь ты!» Смешно ужасно. А твой так не говорит?

— Нет, не говорит. Зато этот дармоед деньги хорошо клянчит. По утрам особенно.

И, будто поняв, о чём зашла речь, попугай истошно закричал: «Мать, дай рубль! Рубль дай!»

— О! Слыхал! Это он меня, бездельник, передразнивает.

— Послушай, — сказал Коля, — ты случайно не знаешь ещё людей, у которых такие же редкие, говорящие попугаи есть? Вот, к примеру, собачники, они всегда знают, у кого в округе какая собака. Может, и с попугаями так?

Славик помолчал, оценивающе поглядел на Колю, потом сказал:

— Может, и так. А дальше что?

— Ты бы не мог сказать мне, где эти люди живут? Понимаешь, мне очень надо.

— Ха, ха, ха, — ледяным тоном произнёс Славик. — Я тебе что, частный детектив? Справочное бюро? С какой стати я должен для тебя что-то узнавать?

Коля посмотрел на развалившегося в кресле Славика и понял, что больше ему здесь делать нечего.

— Ну пока, — сказал он, вставая.

— Постой, — прищурившись, произнёс Славик. — Допустим, я дам тебе адресок-другой. Но ты мне должен достать одну вещь. Услуга за услугу. Верно, Никифор?

— Что же это за вещь? — спросил Коля, невольно оглядывая комнату. Казалось странным, что ещё существуют на свете вещи, которых не было бы тут.

— Понимаешь, начал я тут одну коллекцию сколачивать. Всякие старинные музыкальные ящики. У меня уже патефон есть, есть проигрыватель пятидесятых годов — такой ламповый гроб под названием «Рекорд». Ну вот «Филипс» современный стоит, всякие там кассетнички — это не в счёт. А теперь мне нужен граммофон.

— Граммофон? — переспросил Коля.