Читаем Сказать почти то же самое. Опыты о переводе полностью


«Penitenziagite! Voye quand dracon venturus est pour la ronger ton ^ame! La mortz est super nos! Prie que vient le pape saint pour lib'erer nos a malo de todas les p'ech'es! Ah ah, vous plait ista n'ecromancie de Domini Nostri Iesu Christi! Et anco jois m’es dols e plazer m’es dolors… Cave il diabolo! Semper il me guette en quelque coin pour me planter les dents dans les talons. Mais Salvatore non est insipiens! Bonum monasterium, et aqui on baffre et on prie dominum nostrum. Et el reste valet une queue de cerise. Et amen. No?» (Schifano)

[† Пенитенциаджите! Зри, егда змiй грядетъ глодать душу твою! Шьмерчь нa ны! Молися, дабы пришел папа святой избавить нас отъ лукаваго, вiд ycix rpexiв. Xa-xa, ндравится вам ciя некромантiя Господа нашаго Iисуса Христа! И в радость горе мне, и любо мне скорбеть… Стрегися дiавола! Вчно он меня поджидает в каком-нибудь уголку, дабы вонзить мне зубы в пятки. Но Сальватор не олухъ Царя Небеснаго. Добръ скитъ сей, и здтрапезничают и молятся Господеви нашему. А протчее и яйца выеденного не достоитъ. И аминь. А? (фр., Скифано)]



«Penitenziagite! Siehe, draco venturus est am Fressen anima tua! La mortz est super nos! Prego, da Vater unser komm, a liberar nos vom "Ubel de todas le peccata. Ah ah, hihhi, Euch gfallt wohl ista negromanzia de Domini Nostri Iesu Christi! Et anco jois m’es dols e plazer m’es dolors… Cave el diabolo! Semper m’aguaita, immer piekster und stichter, el diabolo, per adentarme le carcagna. Aber Salvatore non est insipiens, no no, Salvatore wei Bescheid. Et aqui bonum monasterium, hier lebstu gut, se tu priega dominum nostrum. Et el resto valet un figo secco. Amen. Oder?» (Kroeber)

[† Пенитенциаджите! Глянь, змiй грядетъ пожрать душу твою! Шьмерчь на ны! Молюся, дабы Отец наш пришел избавить ны от зла, вiд усiх греховъ. Ха-ха, хи-хи, ндравится вам гэта некромантiя Господа нашаго Iисуса Христа! И в радость горе мне, и любо мне скорбеть… Стрегися дiавола! Вчно онъ поджидаетъ мя, все острее да ужальнее, дiавол, щоб мене цапнуты за гузно. Но Сальватор не олухъ Царя Небеснаго, нi-нi, Сальватор знает, что к чему! И здскитъ благь, здесь живешь знатно, коли молишися Господеви нашему. А решта менi дуже байдуже. Аминь. Га? (нем., Кребер)]

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Борис Слуцкий: воспоминания современников
Борис Слуцкий: воспоминания современников

Книга о выдающемся поэте Борисе Абрамовиче Слуцком включает воспоминания людей, близко знавших Слуцкого и высоко ценивших его творчество. Среди авторов воспоминаний известные писатели и поэты, соученики по школе и сокурсники по двум институтам, в которых одновременно учился Слуцкий перед войной.О Борисе Слуцком пишут люди различные по своим литературным пристрастиям. Их воспоминания рисуют читателю портрет Слуцкого солдата, художника, доброго и отзывчивого человека, ранимого и отважного, смелого не только в бою, но и в отстаивании права говорить правду, не всегда лицеприятную — но всегда правду.Для широкого круга читателей.Второе издание

Алексей Симонов , Владимир Огнев , Дмитрий Сухарев , Олег Хлебников , Татьяна Бек

Биографии и Мемуары / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия / Образование и наука
История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год
История русской литературы XX века. Том I. 1890-е годы – 1953 год

Русская литература XX века с её выдающимися художественными достижениями рассматривается автором как часть великой русской культуры, запечатлевшей неповторимый природный язык и многогранный русский национальный характер. XX век – продолжатель тысячелетних исторических и литературных традиций XIX столетия (в книге помещены литературные портреты Л. Н. Толстого, А. П. Чехова, В. Г. Короленко), он же – свидетель глубоких перемен в обществе и литературе, о чём одним из первых заявил яркий публицист А. С. Суворин в своей газете «Новое время», а следом за ним – Д. Мережковский. На рубеже веков всё большую роль в России начинает играть финансовый капитал банкиров (Рафалович, Гинцбург, Поляков и др.), возникают издательства и газеты («Речь», «Русские ведомости», «Биржевые ведомости», «День», «Россия»), хозяевами которых были банки и крупные предприятия. Во множестве появляются авторы, «чуждые коренной русской жизни, её духа, её формы, её юмора, совершенно непонятного для них, и видящие в русском человеке ни больше ни меньше, как скучного инородца» (А. П. Чехов), выпускающие чаще всего работы «штемпелёванной культуры», а также «только то, что угодно королям литературной биржи…» (А. Белый). В литературных кругах завязывается обоюдоострая полемика, нашедшая отражение на страницах настоящего издания, свою позицию чётко обозначают А. М. Горький, И. А. Бунин, А. И. Куприн и др.XX век открыл много новых имён. В книге представлены литературные портреты М. Меньшикова, В. Розанова, Н. Гумилёва, В. Брюсова, В. Хлебникова, С. Есенина, А. Блока, А. Белого, В. Маяковского, М. Горького, А. Куприна, Н. Островского, О. Мандельштама, Н. Клюева, С. Клычкова, П. Васильева, И. Бабеля, М. Булгакова, М. Цветаевой, А. Толстого, И. Шмелёва, И. Бунина, А. Ремизова, других выдающихся писателей, а также обзоры литературы 10, 20, 30, 40-х годов.

Виктор Васильевич Петелин

Культурология / История / Учебники и пособия / Языкознание / Образование и наука