Скажи, что любишь меня

— Я и сама справилась, — проговорила, пытаясь успокоить возбуждение, прокатившееся по крови. Такой выброс адреналина из-за щекотливой ситуации. Стыд за собственную несдержанность, раздражение и злость на этого парня да самого Ярика, сейчас вздумавшего учить ее. — И вообще я здесь, как и ты, чтобы отдохнуть. Мне что, ждать пока ты нагуляешься? — претензия в вопросе заставила Тасманова удивленно моргнуть, будто он удивился такому поведению. А ведь правда. Она никогда на него даже голоса не повышала, разве что один раз с лестницы спустила — на нервной почве.

— Нигде я не гулял, — возмутился, сжимая кулаки. — Здесь был, сказал же — танцевать!

— Ну, знаешь, к своей инстатёлке в нанонаряде ты вполне явственно прижимался с намеком на последующее продолжение за ближайшим углом! — не выдержала, огрызнувшись. Прямо посреди пляшущей толпы, сама постыдившись своей вспышки почти сразу. На красивом лице появилось странное выражение. Какое-то загадочное, будто что-то там до него дошло и он, как та мартышка из мультика эту мысль теперь думал. Тщательно разбирая на косточки.

— Ты что, Рысёнок, ревнуешь? — в голосе ни капли изумления, скорее вопрос риторический. Ответ он и так знал, просто жаждал видимо убедиться в этом, услышать ответ от нее самой, окончательно сломав остатки защитного барьера. Надо сказать, у него получилось. Потому что Кошкина больше не хотела сдерживаться.

— Да, — твердо произнесла, смотря в сверкающие в огнях лазурные глаза. — Да, Тасманов. Я ревную. Если только сейчас это дошло, то поздравляю. Очевидно всем, кроме тебя блин!

Ни слова не говоря, схватил за руку, потянув за собой сквозь толпу людей. Раиса даже не успела ничего сообразить, когда пронеслись мимо гардеробной и стойки администратора.

— А вещи?…

— Потом, — ответил, толкая входные двери, выводя девушку прямо на морозный воздух. Декабрьская ночь мгновенно приняла их свои ледяные объятия. По коже принялись разбегаться мурашки, отчего Рая обхватила себя руками, пытаясь согреться, ощущая, как начинают замерзать кончики пальцев. Проклиная юбку и тонкие колготки да сапогами на каблуке с евромехом, которые ничуть не грели сейчас. Стало так холодно, особенно от взгляда Тасманова, который к ней развернулся, доставая пачку сигарет из кармана, закуривая одну.

— Ответ на твой не заданный вопрос: я знаю, — вдруг проговорил, выдыхая дым. Замерла, пытаясь переваривать сказанное, удивленно хлопая глазами.

— Что? — прошептала, наплевав, слышит он ее или нет в шуме доносившихся рядом голосов с парковки и музыки из здания клуба. Стоило осознать сказанное, как Ярик рассмеялся хрипло, запрокинув голову.

— Ты меня тоже, что ли, за тупого держишь? Как там у вас баб это звучит? Мужики, словно дети, им все разжевывать нужно?!

Рая моргнула, непонимающе глядя на него. На секунду ей показалось, что его лицо исказила злая усмешка, превращая его из ангела в настоящего демона. Того, чья совесть давным-давно потеряна где-то во мраке. Он сделал шаг вперед, отбрасывая недокуренную сигарету, глядя на нее прямо. Сколько ни пыталась, не могла разгадать мыслей, что крутились в его голове. Глаза холодные, нет привычной теплоты, что порой согревала собой. Бездушные, ледяные, как ветер, задувающий под одежду. Испугаться стоит, но ведь Раиса Кошкина трусихой не была никогда. В ответ сама сделала шаг вперед — почему-то возникла мысль, словно шагает в пропасть к собственной гибели. А может так и есть.

— Я не считаю тебя тупым, — тихо произнесла, пробегая взглядом по любимым чертам, выдыхая пар и снова поднимаясь к глазам. — Но, правда, не знаю, как еще донести до тебя тот факт, что люблю тебя. Однажды ты спросил за что, так вот тебе ответ: потому что ты есть.

Ей показалось, всего на секунду, будто что-то изменилось в нем. Словно бы хотел коснуться ее или наоборот отскочить. Однако Ярик тем не менее не сбежал в этот раз, лишь тихо спросил, каждым словом выбивая дух, сжимая в руках сердце крепче, будто желая раздавить.

— А если я никогда не смогу ответить тебе взаимностью? Что если никогда не произнесу слов, что ты жаждешь услышать?

Затаила дыхание, будто пытаясь вновь научиться дышать. Неприятно, больно. Он не пытается облегчить ей задачу, однако и не врет. Наоборот, предельно честен, абсолютно уверен в своих словах, оттого все куда сложнее между ними. Знать бы хоть немного, что скрывалось за привычной маской. Ведь знала: где-то глубоко под огромной глыбой льда, что защищала сердце прекрасного принца от боли и страданий, пряталась любовь. Ярослав Тасманов умел любить так, как не мог никто. Но по чьей-то вине тщательно спрятал эту чувство, оберегая от всех на свете.

Глубоко вдохнула полной грудью морозный воздух, вдруг больше не ощущая холода. Перестала сжиматься, дрожать, положив ладонь ему на щеку, касаясь лица. Поверх ее руки легла его, согревая холодные пальцы, а лбы соприкоснулись. Горячий шепот сорвался с губ вместе с дыханием, смешиваясь между ними.

— Тогда, я научу тебя любить. Через день, неделю, месяц, неважно. Буду бороться до того момента, пока собственное сердце не остановится.

