Скажи, что любишь меня

— Ты какой-то странно взъерошенный. Если бы не знал, что тут не к кому приставать, сказал бы, что уже кого-то нашел, — потянул паша подозрительно, косясь на друга, отпившего шампанского прямо из горла. Руку все же обработать пришлось, за что взялась Кристина, принесшая из кабинета Павла аптечку. Теперь туго перебинтовая, обработанная антисептиком, почти не болела, а алкоголь и вовсе заглушал неприятные ощущения.

Ярик поперхнулся напитком, закашлявшись, пока Канарейкин методично похлопывал его по спине, переглядываясь с Сергеем.

— Тасманов, вот поражаюсь я тебе, — вздохнул Радов, качая головой. — Будет у тебя жена. С ума с тобой сойдет и затребует пощады через месяц брака!

— Сейчас сам ответил, почему я убежденный холостяк, — фыркнул блондин в ответ, недовольно стряхивая капли алкоголя с костюма.

— Ой, Тасманчик, ты холостяк, потому что олень, — философски поднял палец к потолку Паша, затем нацелив его на Ярика, точно дуло пистолета.

— Не проповедуй мне свои грешные ценности, нечестивец! Опорочил мою святую обитель своими дурными мыслями на тему брака! Предатель, еретик! Анафемы на тебя нет, — в ужасе перекрестился Тасманов, вызывая у присутствующий громкий хохот. Раиса с Кирой подошли ближе, появившись вновь в дверях зала, улыбаясь. Встретившись взглядом с Раисой, не сразу услышал обращенные слова Кристины к нему:

— … не встретилась просто тебе еще женщина, от которой крыша поедет, как у дружка твоего не менее блудливого…

На самом деле встретилась. Он сходил с ума, чувствовал, стоило ей поднять на него взгляд и это категорически ему не нравилось. Потому что если поддаться этому чувство, можно потом никогда не выплыть. Этого Ярослав хотел меньше всего. Пока остальные шутили на тему отношений, Раиса шагнула в его сторону. Стало страшно, словно она пытается посягнуть на пространство, куда никогда и никого поклялся не пускать. Звонок смартфона спас положение, потому извинившись, Тасманов под любопытные взоры поднял трубку, не глядя на имя звонящего. Лишь услышав в трубке вкрадчивый голос с хрипотцой, задержал дыхание, увидев. Как Рая замерла в нескольких шагах от него, будто пытаясь прислушаться.

«Привет, котик. Слышала, ты вчера переступил еще порог взросления? Как насчет того, чтобы отпраздновать это вдвоем в неформальной обстановке за парой бокалов вина?»

Переглянулся с нахмурившимся Пашей, выдыхая, осознавая, что все это время не дышал и снова посмотрел в глаза Раисы, уловив в них отразившуюся боль и какую-то надежду. Вот только ее он оправдывать не собирался.

— Вдвоем?

«И советую поторопиться, я уже не знаю, что еще себя снять»

— Буду у тебя через час.

Глава 20 — Романтика квадрата Малевича

Наши сны — это воображение, тесно переплетающееся с осколками старых воспоминаний. Иногда они приятные, а иногда то, что мы больше всего хотели бы забыть навсегда. Прорываясь из глубин подсознания, они нарушали покой совершенно неожиданно. Тогда, когда этого практически не ожидаешь.

Один и тот же сон много лет подряд, который казалось, почти стерся после переезда из памяти. Прокуренная комната с ободранными обоями, местами пожелтевшими после того, как их затопили соседи сверху. Отцу всегда было лень разбираться с такими вещами. Он предпочитал глушить свои невзгоды в бутылке, снимать стресс в постели с очередной сомнительной девицей, которую притаскивал из злачных мест, где пропадал порой неделями — лучшие дни, по мнению Ярослава. Никаких полночных криков, стонов за тонкой, казалось картонной стенкой и полная свобода.

Но в этот день все было иначе. Марсель Георгиевич Суздальский явился домой под ночь с двумя вдрызг пьяными девицами. Они противно хихикали, от них воняло дешевыми духами и сигаретами, отчего в горле застрял прогорклый запах, отдающий чем-то горьким на языке.

— А это приблудишь, — мужчина пошатнулся, а его обрюзгшее от постоянных выпивок, нерегулярного питания и сидячего образа жизни лицо скривилось, превращаясь в отвратительную физиономию. Толстый палец ткнулся прямо во вздрогнувшего пятнадцатилетнего долговязого мальчика, все еще сонно щурящегося от яркого света лампы в коридоре. Пригладив светлые встопорщившиеся волосы, взглянул на ухмыльнувшихся девиц в коротких леопардовых юбках, сглотнув.

— Твой? — промурлыкала та, что постарше с волосами цвета желтой соломы, протянув руку, дабы коснуться Ярослава, но он отступил на шаг, ежась пугливо. — Хорошенький какой. Люблю хорошеньких.

Вторая хихикнула кокетливо, прижавшись к мужчине, скользнув ладонью по животу мужчины к ширинке.