Скажи, что любишь меня

— Раз, два, три… — Рая мысленно подумала о том, что подобный слюнообмен на улице ведет к неизменному появлению герпеса на губах. И судя по взгляду Стаса, мысли его витали примерно в той же плоскости. Влада радовалась, они страдали, ведь другая пара проигрывать не хотела, отчаянно изображая страсть.

— Ммм! — возмущенно дернулась Кошкина, намекая, что пора бы заканчивать. Во-первых, ей показалось, что где-то в толпе мелькнуло знакомое лицо. Во-вторых, сама ситуация странная. Чужой муж, явно не питающий к ней ничего кроме приятельского интереса, целующий без какого-либо намека на страсть. В метре стоит его жена, кутаясь в искусственную шубку, периодически косясь куда-то назад, видимо туда. Где пошла стрелка по колготкам и радостно скачущий ведущий.

— И… пара номер четыре побеждает! — заорал, а Раиса, выдохнув, отскочила от Стаса, передернув плечами. Их конкуренты судорожно хватали ртом воздух, недовольно косясь на них.

— Блин, будто сестру поцеловал, — с отвращением потянул Морозов на взгляд Раи, разведя руками. — Прости, иначе тебя не воспринимаю.

А затем побежал к радостной жене, весело щебечущей о новой микроволновке, той самой норковой шубке, ворчащей на излишнюю реалистичность поцелуя, оставляя позади Раису в растрепанных чувствах посреди крыльца.

— Эй, ты чего? — удивилась Жанна, подходя к ней, касаясь руки. Та мотнула головой, чувствуя себя неправильно. Будто совершила грех или изменила Ярославу с другим мужчиной, хоть все было в рамках шутки, ничего более.

— Хочу домой, — твердо заявила, обходя ошарашенную коллегу, двинувшись за сумкой, оставшейся в зале.

СМС в чат, посланная почти полтора часа назад, воодушевила. Раиса твердо решила, что покается ему во всем. В конце концов, он должен знать, что ничего такого девушка не планировала. Вот расскажет, тогда сама успокоится. Однако Ярослав не появился. Ни через полчаса, ни через полтора часа. Такси в такую ночь вызывать было бесполезно, где-то в здании уже окончательно пьяные гости отсчитывали секунды до начала Нового года, а сама Кошкина, выдохнув пар, в очередной раз набрала номер Тасманова, слыша каждый раз один и тот же ответ:

«Абонент временно не доступен. Пожалуйста, позвоните позднее»

Холод зимней первой январской ночи пробрался под рукава, перчатки, кусая кожу. Что уж говорить о пусть и теплых колготках, которые она переодела в туалете. На небе ни одной звездочки, лишь фонари освещали территорию, а приложение такси по-прежнему сообщало о том, что машина не найдена на вызов. Девушка вздрогнула, стоило порыву ветра бросить в лицо острые, словно игры снежинки, коля глаза и царапая нежную кожу лица. Стоило бы зайти в помещение, Рае это казалось глупым. Вдруг он приедет и не увидит ее? Или не найдет? Эти вопросы заставляли стоять в томительном ожидании, каждый раз, снова и снова набирая заученный наизусть номер, поглощая в омут ужаса, смешанного со страхом. Ведь могло случиться что угодно, особенно в зимнюю ночь на скользкой дороге, в большом городе на переполненных улицах.

Прежде, чем паника окончательно охватила, не дав броситься на поиски Тасманова, угасающий почти разряженный смартфон разразился звонком, а на экране четко высветилось имя «Кенар». Вздрогнула, всхлипнув, отвечая на звонок:

— Паша…помоги.

Когда добрался до дома, еще с полчаса стоял во дворе, куря сигарету, разглядывая среди половины темных окон окно собственной спальни с горящим внутри светом. То и дело внутри виднелся темный силуэт, бродящий туда-сюда. Такой одинокий и печальный, что не убедись сегодня Ярослав в том, что ничего в этом не безгрешно, возможно проникся бы. Прислонившись к дереву, слушал пьяные выкрики одного из соседей. Несмотря на статусность этого района да богатство живущих здесь людей, вся эта мишура нисколько не влияла на их воспитание. Многие считали, что если у них куча денег, то можно и машины посреди газона ставить, и орать под утро, несмотря ни на что. Выдохнул дым, не замечая ледяного ветра, треплющего ворот расстегнутого пальто. Заболеть не боялся, скорее больше был страх встречи.

Что говорить, как действовать — не знал. Понять, простить, спросить не мог. Что бы сейчас ему не сказала Раиса, как бы ни оправдывала свои действия, для него это будут жалкие оправдания. Все так делают, порой так делала собственная мать, когда слезно просил забрать его. Как делали тысячи женщин, ища объяснения своим поступкам. Они рассказывали о мужьях, что забывали о них, погружаясь в работу, прыгая с легкостью к нему в постель. Плакали, истерили, а затем, утром скрывая следы бессонной ночи или поправляя испорченный макияж, возвращались обратно под крыло любящего супруга.



— Все одинаковые, — выдохнул, выбрасывая окурок в стоящую рядом урну рядом с припорошенной снегом лавочкой под голой березой.