Скажи «да» (СИ)

— Гринь, заходи! — слегка повысила голос и в проёме возник Филюк, заполнив собой все пространство вокруг косяка. Здоровый, черт. Пригнулся слегка, прошёл, примостился на краешке кровати, в глаза заглядывает. — Все в порядке, дорогой, — слегка улыбнулась и протянула к нему руки. Наклонился, дежурно поцеловал в щеку, пощекотав кустистой рыжей бородой, но смотреть продолжил с тревогой.

— Сотрясение — это не шутки, — сказал хмуро, — я недоволен.

— А я прямо в восторге! — услышала язвительный голос Паши из коридора. Зашёл в комнату, хмурый, важный, лёг по другую сторону от Эмира и по-хозяйски обнял.

— Выглядит довольно странно, но я очень хочу присоединиться, — улыбнулся Миша, привалившись плечом к косяку.

— Замок смотрел? — спросила, слегка приподнявшись, а он кивнул:

— Конечно. Отмычки, пошли по классике. Причём, не слишком аккуратничали, вся личина исцарапана. Скорее всего причина в том, что руки не совсем из того места.

Миша у меня благородных кровей. Матом ругается в исключительно паршивый случаях, с дамами обходителен и галантен, от чего периодически страдает, так как тяга к противоположному полу у парня неистовая.

— Вишня, где кольцо? — спросил Пашка, резко схватив меня за руку.

— Хотела бы сказать, что в заднице у Вадима, но на подобный акт вандализма я не решилась, — хмыкнула в ответ.

— Гандон, — прошипел Пашка и начал подниматься.

— Куда… — выдохнула устало, а он проворчал:

— Морду бить. Другой город не повод…

— Уймись, — перебила, слабо поморщившись, он осел, но продолжил раздувать ноздри в гневе.

— Удивляюсь некоторым мужчинам, — изумился Миша.

Гриша молча и хмуро смотрел себе под ноги и в целом атмосфера в комнате сильно напоминала траурную, что начало страшно раздражать, а голова заболела с удвоенной силой.

— Уже можно сказать? — полюбопытствовал Миша, а Эмир ответил за всех:

— Думаю, да.

— В салон уже трижды пытались попасть. Пока не прокатило, группа быстрого реагирования действительно реагирует. А ручки, как я уже сказал, не из нужного места.

— И почему я узнаю только сейчас? — спросила недовольно.

— Арсений сказал не лезть, — поморщился Паша.

— Арсений или Игорь? — рыкнула, резко садясь в кровати и пытаясь выглядеть суровой с тошнотой и адской болью в затылке.

— Мы под впечатлением, Линда, — сказал Эмир, кладя мне руку на грудную клетку, — ляг, будь добра.

— Сначала ответьте! — повысила голос упрямо, хотя лечь — именно то, что хотелось в данную секунду. Минуту. Час. В идеале — всю последующую неделю.

— Игорь, Игорь, — буркнул Паша и легко вернул меня в горизонтальную позицию. Что тут скажешь, обращаться со мной в постели он умел мастерски.

А Игорь… отдельная песня. Тот самый бывший любовник, за которого вышла моя мать. Старше, опытнее, мудрее. Знает ответ на незаданный вопрос, видит сквозь стены, сквозь людей, сквозь, мать его, время и пространство. И никогда не ошибается. Я просила не вмешиваться в мою жизнь, но он прямо и честно ответил, что этому не суждено сбыться. Любит меня своей странной любовью, оберегает, опекает и учит. Можно беситься сколько угодно, но если Игорь сказал…

— Похоже, мои метания не остались незамеченными, — вздохнула тихо, а Гриша отрицательно мотнул головой:

— Не соглашусь. Тут что-то другое.

— Поясни, — я все-таки приподнялась, а Паша с недовольным лицом затолкал под мою спину подушку.

— Выглядит, как диверсия конкурентов, но мы все еще на коне. Пока курьерская работала с перебоями, я столько тачек продал, сколько в городе не угоняют. И я не шучу, Михаил уже по знакомым начал шариться, у Димона гараж вечно пустой, хотя народу трудится дай Боже. Даже новеньких понабрал, один особенно рукастый. Короче, Кошелев довольный, как слон, и шлёт тебе пламенный привет. Остальное, что он просил передать, озвучивать немного неловко.

— Не конкуренты? — нахмурилась, а он отрицательно мотнул головой, сопроводив коротким, но предельно ясным:

— Нет.

— Меня что, просто хотели ограбить? — скривилась и все хмыкнула в унисон. — Вот и я о том же.

— Чует моя жопа, — протянул Паша, — завтра на передаче будет что-то особенное.

И никто из присутствующих даже предположить не мог, на сколько.

От гаданий на кофейной гуще голова разболелась ещё сильнее, хотелось остаться одной и предаться молчаливой меланхолии, провожая в последний путь свою личную жизнь, но избавиться от них не представлялось возможным. Дел ни у кого не было, чем загрузить их я понятия не имела, удалось выпроводить всех хотя бы из спальни, что я посчитала успехом и уставилась в потолок.

Удар по голове, как ни странно, пришёлся кстати. Жизнь как будто бы разделилась на до и после и воспоминания о Вадиме не причиняли столько боли. Странно даже как-то, но если не кривить душой, рассталась я с ним ещё полгода назад. Как будто что-то умерло внутри, но любовь к Еве мешала заметить, понять, прочувствовать. Я оставила в том городе частичку себя. Душа, душа… столько мыслей, разговоров. А где она? Была, да вся вышла. Вымотали. Один Панфилов чего стоит.