Скажи «да» (СИ)

Открыл дверцу, но сесть не дал, развернув к себе за руку и зажав между собой и машиной. Лёгким движением приподнял мою голову за подбородок, установил зрительный контакт, наклонился и поцеловал. Ненавязчиво, естественно, но все вокруг разом перестало существовать. Машина разве что все еще была на месте, весьма кстати должна заметить, стоять совершенно невозможно без поддержки. Ноги ватные, в голове туман, низ живота сводит от желания, поднимаясь выше, охватывая каждую клеточку тела. Поцелуи чувственные, нежные, одна рука на моей обнаженной спине, вторая на шее, я невольно прижимаюсь все теснее, обе его руки начинают движение вниз и следующим шагом было бы логично подняться ко мне (хотя гораздо ближе заднее сиденье и, в целом, уже плевать), но он неожиданно отстраняется и убирает руки, упершись ими в машину.

— Что-то не так? — пробормотала, запрокинув голову.

Он посмотрел на меня мутным взглядом и тут же отвернулся, шумно выдохнув и тихо засмеявшись.

— Я начинаю психовать, — предупредила строго, а он отошёл на шаг и посмотрел весело.

— Ты согласилась на ужин, мы едем ужинать. Устраивайся.

— Саш! — нахмурилась в ответ, а он мягко подтолкнул в салон, дождался, пока я сяду, нервно поправляя платье, и только после этого закрыл мою дверцу, а сам принялся расхаживать у машины. — Черте что, — буркнула недовольно и достала зеркальце из сумочки, поправляя макияж.

Через пару минут открыл багажник, выудил из него букет и с ним сел за руль, протянув мне. Я покосилась на заднее сиденье, где лежал огромный букет роз на длинных стеблях, а он сказал серьезно:

— Тот не трогай, — я похлопала ресницами, а он прыснул: — Это в целях безопасности, чтобы не потащить тебя на заднее сиденье, — завёл машину и тронулся с места, продолжив: — Думаю, этот сорт вывели специально для этого. Там столько шипов, что можно на забор класть вместо колючей проволоки. Я его теперь даже трогать опасаюсь, нужны кожаные перчатки чтобы выкинуть, — и неожиданно посерьёзнел: — Хочу три свидания. Думал, будет пять, прежде чем я потащу тебя в свою постель, но планка резко упала, я реалист, а не мазохист.

— К чему эти условности? — спросила удивленно, перебирая пальцами лепестки в «безопасном» букете.

— Это не условности, это плацдарм. Страсть рано или поздно утихнет, против биологии не попрешь, и, когда мы заправим постель, должно остаться хоть что-то. Не хочу однажды проснуться с незнакомкой. Хочу знать что-то, чего не знает никто. Хочу, чтобы знала ты. Хочу чувствовать эмоциональную, ментальную связь. У меня на тебя далеко идущие планы, Линда, и сворачивать я не привык.

— С чего ты взял, что тебе нужна именно я? — спросила со вздохом.

— Дай подумать… — протянул, постукивая пальцами по рулю. — Красива так, что зубы сводит, потрясающая фигура при полном отсутствии комплексов, умна, любишь детей, не ханжа, знаешь, где что и как сказать, можешь постоять за себя, отважна и долбанута на всю голову. Ты женщина из моих фантазий, Линда. Причем, как из тех, что приходят в голову перед сном, так и из тех, с которыми живешь в свете дня.

«Детей любишь» — мелькнуло в голове и я прикрыла глаза, отбросив букет на заднее сиденье. Понятно.

— Я устанавливал сигнализацию в его доме, когда понял, что без тебя свою жизнь уже не представляю, — сказал тихо и взял меня за руку. — В первый раз увидел тебя через окно офиса. Ты ждала его у машины, Ева капризничала и ты подняла ее на капот, используя лобовое стекло вместо горки. Подумал — красивая, не зануда. Повезло мужику, одно это сочетание уже редкость. Он контракт читает, все склады его под моей охраной, а я на тебя глаза пялю. Он без кольца, ты с обручальным, девочка взрослая уже, если бы была твоя — давно бы расписались. Порассуждал мимоходом, отмахнулся, забил. Потом приехали в дом устанавливать. Там, говорит, девчонки мои на заднем дворе развлекаются, не обращайте внимания. И выстрел. Я ахерел, первым делом пошёл посмотреть. Ева несётся ставить яблоко на качели, какой-то штырь сверху приладили, чтобы насаживать было на что, дергает их из стороны в сторону, несётся обратно, повизгивая, а ты, наверное, уже в сотый раз повторяешь: «Наушники, нога». Она тут же одевает шумоподавляющие, обхватывает твою ногу и замирает. Я умер тогда. Ты выстрелила, разнесла яблоко в пюре, а умер я. Нет меня, без тебя больше нет, я осознал это совершенно отчётливо. Борян на объекте со мной был, в сторону меня оттащил, работай, говорит, со входа. И реще, пока без башки не остались. Первая мысль — в охапку тебя и деру. Ты мелкая, вполне бы справился… пока работал, отвлёкся, в себя пришёл. Подумал. Понаблюдал. Ты не смотрела, в мыслях своих, глаза грустные, оживаешь только когда Ева рядом, в прихожей сумка с биркой, не разобранная. И я стал выяснять…

— Хватит, — прервала его, выдернув руку.

— Линда… — вздохнул, вновь ища ее, но я отодвинулась подальше. — Да черт… — пробормотал, перестраиваясь и съезжая на обочину. Остановился и развернулся, глядя с тоской. — Что я сделал не так?

— Как минимум, встал под знаком «остановка запрещена», — ответила со смешком.