Скажи ее имя

Расщелина — карстовая воронка. Если проехать мимо нашего отеля в Тулуме и по грунтовой дороге добраться до Биосферного заповедника майя, то вскоре чуть в стороне вы увидите маленькую карстовую воронку, с виду бездонную расщелину, заполненную хрустальной водой подземной реки. На нас были купальники, мы остановились, вылезли из взятой напрокат машины и пошли плавать вместе с местными детишками, которые забирались на росшие по берегам облезлые деревья и ныряли с них в воду. Я тоже нырнул, отправив в воздух над-плавками-нависший-волосато-полосатый-живот и бочку-тушку-бледную-с-зимы, спровоцировав тем самым взрыв смеха и ухмылки зрителей. Уходя под воду, я поднял фонтан брызг и изо всех сил заработал ногами и руками, чтобы посмотреть, насколько глубоко смогу погрузиться в багряные воды; в какой-то момент я испугался, что случайно заплыву в пещеру, из которой потом не смогу выбраться, развернулся и, яростно дрыгаясь, поспешил всплыть. Из путеводителя мы узнали, что полуостров Юкатан представляет собой гигантскую плиту из хрупкого известняка, некогда расплющенную ударом огромного метеора, в результате чего плита покрыта множеством трещин и расщелин, сквозь которые просачивается дождевая вода, питая подземные реки, текущие под засушливой поверхностью полуострова. Если где-то над подземной рекой обрушивается скала или движение тектонических плит создает брешь в известковых слоях, образуется карстовый водоем.

Портал в загробный мир, — так наш с Аурой гид по руинам цивилизации майя объяснил существование карстовых озер толпе галдящих туристов. Под гладкой изумрудно-зеленой поверхностью воды покоятся мрачные глубины, скрывающие скелеты принесенных в жертву людей с вырезанным сердцем. Шельх-Ад, так обозвала Аура парк развлечений по мотивам жизни майя «Шель-Ха», ловушку для туристов, в которую нас заманили обещанием понырять в карстовых озерах и лагунах, но на поверку оказалось, что под водой было больше человеческих конечностей, чем рыб, не говоря уже о плавающих везде полупрозрачных комках грязи.

▄

Была еще маленькая лагуна — или озеро, или пруд, — которую мы обнаружили как-то вечером в Биосферном заповеднике. Мы въехали в него по грунтовой дороге, испещренной грязными ямами и топкими колеями, с джунглями по бокам; затем чуть впереди справа мы заметили небольшую парковку и выкрашенную в ярко-желтый цвет смотровую башню, возвышавшуюся над низкими деревьями, словно заброшенная спасательная вышка. Мы припарковались, вылезли из машины, по тропинке дошли до башни и забрались по зигзагообразной лестнице на верхнюю площадку. Мы были удивлены, обнаружив бирюзовые воды Карибского моря всего в каких-то двухстах ярдах от нас, на другом краю простирающихся за дорогой джунглей; оказалось, что было намного позже, чем мы думали, оранжевое, пульсирующее солнце уже убегало с небосвода.

Вместо того чтобы вернуться назад в Тулум, спустившись с башни, мы последовали дальше по дороге к потайной лагуне, где в абсолютном одиночестве сели на низком деревянном причале. Вскоре перед нами заискрилась от лучей садящегося солнца вода, небо зардело над полоской джунглей, отделявшей нас от океана; воздух наполнился трелями птиц; казалось, что каждое подсвеченное дерево и куст скрывают в своих ветках одну или пару звонких птах; мы оба ошеломленно замерли, будто в тихой одновременной медитации, глядя на представшую перед нами возвышенную картину; каждый из нас преисполнился волшебством и одиночеством, и в какой-то момент наши чувства слились воедино, превратившись в волшебство и одиночество для двоих. Словно птицы только что совершили над нами обряд венчания. Иногда мне кажется, что если карстовые водоемы и вправду порталы в загробный мир и я смогу войти в один из них и вновь обрести Ауру, то я выйду из него на берегу этой самой лагуны, и Аура будет ждать меня там.

Что ж, в Шельх-Ад, mi amor. Нет ни одного чистого, не изъеденного вирусом, счастливого воспоминания. Штамм, перекинувшийся со смерти на жизнь, пожирает мои воспоминания, заставляя меня желать, чтобы события моего прошлого никогда со мной не случались. А я похож на часового, задремавшего у входа в изолятор и позволяющего заключенным сбежать. Грустно остаться наедине с памятью. Аура не может сказать: но это было не совсем так, mi amor, а скорее так… Это она должна была бы в один прекрасный день, держа мою костлявую руку, повести меня сквозь воспоминания о поре нашей влюбленности. Что за сладкий восторг, просыпаясь, обнаружить ее рядом с собой в постели! Квартира наполнена музыкой, которую я никогда раньше не слышал, мелодичными, умными девичьими песнями — Belle & Sebastian — самые счастливые утра моей жизни. (Даже четыре года спустя я все никак не мог привыкнуть к ежедневному неожиданному счастью.) В один из первых разов, что она оставалась у меня, она принесла свои диски. Dear Catastrophe Waitress, Wrapped, up in Books, Judy and the Dream of Horses и